[Omela]

Макси в процессе - НОВАЯ 24 ГЛАВА

Айдахо

Замечательная обложка от хорошего друга

Замечательная обложка от хорошего друга Амона Фе:





Название: Айдахо
Автор: Omela
Рейтинг: R
Размер: макси
Персонажи: Дин, Джон, упоминания Сэма (много, потому что нет Дина без Сэма, хотя бы в мыслях)
Жанр: Джен, ангст, драма, херт/комфорт (не в первых главах)
Дисклаймер: Все права принадлежат Эрику Садомазовичу, Саре Гэмблиозовне и Джереми Чтобего Карверу
Саммари:
- В Айдахо? - Черт, Дин практически видел перед глазами тот осенний лес, подгнившие влажные листья под спиной, окрашенные смертельной ржавчиной и его кровью, листья, падающие прямо на его лицо. И почему с той охоты он больше всего запомнил холод и листья? Бредил... просто бредил. Но так впечаталось в память, что не вытравить. И отец. Еще он помнил отца. То, как он был близко тогда, так близко, что Дин почти поверил...

Примечания автора:
2003 год. Сэм в Стэнфорде. Дин и Джон охотятся вместе. Ну, или по крайней мере, так кажется.

Да, это те самые Листья. Кто в теме, поймет.
Оно долго жило в моей голове. Год целый. Мне нужно было его написать. Не знаю зачем и для кого. Кажется, для себя.
Но он будет большим и я его закончу.
Кто-то видит героев иначе, кто-то оценивает иначе их поступки. Я никого не оцениваю, не оправдываю, не объясняю. Я рассказываю историю.
Верить, соглашаться, любить, ненавидеть, игнорировать - это все право читателя.

Читать на фикбуке

Читать дальше

запись создана: 30.11.2015 в 22:52

@темы: макси, фанфики, Айдахо

Comments

[Omela]

Глава 15

***


Джон проснулся с первым лучом рассвета, упавшим на приборную панель его машины. Солнце в Айдахо, да и в Орегоне тоже, было редким в эти пасмурные дни зрелищем. Только в Калифорнии станет по-настоящему светло и дышать будет намного легче, когда он доберется до маленького прибрежного городка Пало-Альто.

Если он поторопится, то сможет пересечь границу Орегона и Калифорнии в районе полудня. Осталось решить рвануть ли по девяносто пятому шоссе через Неваду или по двадцатому до Рили и потом налево на триста девяносто пятое к Сан-Франциско. Иногда через Неваду выходило короче, но с последнего раза у него остались неразрешенные вопросы с полицией штата, и, если его грузовик попадется на радары на той скорости, которую он собирался держать, то верещащий сиренами эскорт ему обеспечен на весь оставшийся путь. Это может помешать его планам.

Видимо, все-таки надежней до Рили. Это первый более-менее крупный городок на трассе, где при необходимости он сможет сделать остановку. До границы с Калифорнией он как раз в середине пути, и он будет там часа через три максимум. Если дорога будет свободной, через два. Его грузовик, конечно, не Импала, но своих лошадок под капотом отрабатывает на все сто процентов.

Мысли об Импале сразу же напомнили ему о старшем сыне и его поведении. К утру этого дня кипевшие внутри Джона эмоции уже остыли. А может, были просто вымыты бесследно другими: беспокойством и где-то даже страхом от того, что он не может быть уверен в безопасности своего другого ребенка, оставленного в одиночестве через два штата от него. Не ребенка, напомнил он сам себе, взрослого человека, молодого мужчину, которому хватило смелости хлопнуть дверью в лицо собственному отцу.

Но Сэмми всегда будет его ребенком, сколько бы лет ему ни стукнуло. И Дин. Они его дети до самого конца.

Слова Маерса пробурили в его нервах очередную дыру, и теперь еще сложнее было оставаться хладнокровным. Слишком все реальным казалось с точки зрения старого охотника на демонов. Слишком ужасно и похоже на правду.

Что-то тяжело давило на сердце изнутри, словно в ожидании плохих событий. Предчувствие.

Или он просто начал стареть, и это его кровяной насос стал отказывать. Рано или поздно работа и алкоголь добьют его, но лучше бы поздно. Слишком много работы еще впереди.

Дин тоже слишком много пил. Но у Джона рука не поднималась его остановить. Это не считая тех моментов, когда он был его собутыльником. Да и вообще они делили не только алкоголь, но и причину топить в нем своих демонов. Свои чувства, которые ни за что в жизни обсуждаться не могут. И они оба начали пить намного больше с уходом Сэма. Здесь и гением не надо было быть, чтобы понять, что основная сдерживающая их сила растворилась вместе с междугородним автобусом в сырой вечерней дымке.

Некому их было остановить. Только и осталось, что по очереди подбирать друг друга с пола.

Купленный на бензоколонке завтрак остыл и был съеден уже противно-холодным прямо на ходу. Рука отчего-то чесалась достать телефон и набрать номер, стоящий на быстром наборе. Прошло уже больше суток с того момента, как он последний раз говорил с Дином. Очередной короткий сеанс связи уже был пропущен, но учитывая обстоятельства, не удивительно.

Они оба были слишком пьяны и прямолинейны в последнее время, чтобы не пожалеть потом о сказанном. Может, им нужно немного больше времени порознь. Вздохнуть поглубже друг без друга.

Но привычка быть на связи или что-то другое все же победила, и через час дороги Джон вынул из кармана свой телефон. Правда, лишь для того, чтобы обнаружить полное отсутствие сигнала. Вокруг ни одного города, лишь зеленые равнины и пыльная дорога.

Недавно он проскочил Джунчуру и теперь до самого Бернса ему светит только полное радиомолчание. Чертовы пустыри, черные дыры на карте. Только зелено-желтые поля, сохнущая трава да ровный горизонт, отделяющий землю от темно-голубого неба, проглядывающего в щелях нагромождений кучных исполинов-облаков. Здесь осень уже становилась совсем другой. Без темных лесов вечно зеленой хвои и ржавеющих тополей. Без разрытых и сырых картофельных полей по обе стороны, куда достает взгляд, упирающихся где-то далеко-далеко в синие горы.

Еще две безуспешные попытки поймать сигнал, и Джон оставил это пустое занятие. Позвонит Дину из Рили, там-то сигнал точно будет. Старший сын наверняка уже пришел в себя и тухнет теперь от скуки в номере мотеля. Дин не любил безделье. Даже в те моменты, когда казалось, что именно этого он и хочет и превращается в самое ленивое существо на планете, готовое проводить все имеющееся время на диване с пивом перед телевизором. Никогда его на самом деле надолго не хватало. В итоге он очень быстро сбегал: по барам, по девчонкам, да в целом в поисках приключений на свою задницу. Дин жил своей свободой и упивался ей, как мог, купаясь и наслаждаясь. Свободой от ограничений и якорей. Но в то же самое время и страдал от этого, не зная, где и когда нужно остановиться.

Сын с необычайной страстью разделял их образ жизни и бесконечную охоту, даже умудрялся находить в ней удовольствие, словно нашел то самое место, где ему хорошо. И если однажды Джона не станет, его работа, его наследие попадет в правильные руки, и Дин продолжит начатое своим отцом. Что еще он мог желать? Для себя он давно не видел ничего большего, чем дорога в один конец, но его сын, и очень хотелось бы верить, что и второй, останутся на этом свете как его продолжение, как его бессмертие.

Мда... чего только в голову не придет в дороге. Тишина - благодатная почва для праздных размышлений. Но все лучше, чем беспокойство.


Через полтора часа он был в Рили и, обнаружив хороший прием мобильной связи, уже набирал номер Дина, остановив машину у пыльной обочины.

Абонент не доступен или находится вне зоны действия сети.

Джон выругался и, не дожидаясь, пока врубится сообщение о голосовой почте, бросил телефон на сиденье рядом с собой. Ведь он собственноручно разбил телефон сына и, по сути, даже не видел это устройство работающим, после того как подобрал Дина в Элк-сити. Вообще не видел его телефона. Это не значит, что его при нем не было, конечно, но вполне могло и говорить о том, что тот остался где-то в Импале на той стоянке возле бара. Дин был слишком пьян, когда он его нашел, чтобы думать о телефоне.

Но хотя, подумал он, прошли уже сутки. Он мог пару раз проспаться и сгонять в горный городок за своей ненаглядной машиной. Дин и Импала порознь? Шекспиру не снилась драма подобных масштабов.

Телефон, скорее всего, просто сдох, и Дину потребуется время, чтобы заработать себе на новый. А про то, что может быть иначе, он даже не мог и подумать. Дин всегда был самостоятельным, что касалось обеспечения самых первостепенных нужд. Еда, бензин, патроны и связь. Для всех троих... то есть двоих. А в итоге и одного.

Выруливая через центр города, Джон осматривался по сторонам, обращая внимание на магазины. Найдя глазами необходимый, он развернулся и припарковался возле него. Еще раз достал телефон, не глуша мотор, и набрал тот же самый номер. Непонятно, на что он надеялся, мобильный не был доступен. В этот раз все же прослушав бодрый голос Дина, призывающий оставить ему сообщение, он нажал на отбой. Какие шансы, что Дин за целые сутки не нашел способа восстановить связь?

Или он решил показать свой характер и не включать аппарат?

Мог ли дойти до такой точки?

Потерев рукой давно небритый подбородок, уже почти бороду, Джон, поколебавшись мгновение, набрал номер еще раз и терпеливо дождался сообщения и звукового сигнала. Затем произнес в трубку.

- Дин, позвони мне сразу, как только получишь это сообщение. Это срочно.

И разъединил. Дин не станет противиться приказу. Не станет рисковать.

Заглушив двигатель и вынув ключи, Джон выбрался из машины и громко хлопнул дверью. Кое-какие проблемы он все еще способен был решить. Пусть это и не тянуло на заботу о сыне, но выгода была обоюдная.

А может, где-то в глубине души он считал, что это было бы правильно.

Спустя буквально десять минут, он уже вышел из магазина с новым дорогим - по меркам их семьи, конечно же, - мобильным телефоном. Так, по крайней мере, у Дина не будет возможности оправдать то, что он не берет трубку. И пусть только попробует сломать его.

Бросив коробку на сидение рядом с собой, Джон продолжил свой путь. С главной улицы Рили он свернул налево по направлению к Калифорнии.

[Omela]

продолжение

***


Холодно. Это было первое, что он почувствовал. И жестко. Он осторожно приоткрыл глаза, совсем чуть-чуть разомкнул веки, выглядывая между ресниц. Все расплывалось, словно смотришь через старую замыленную занавесу для душа. Снова закрыл их, пытаясь привести мысли в фокус. Зажмурился от звона в ушах, который назойливо жужжал, как комар душной южной ночью. Он снова приподнял ресницы, пытаясь на этот раз сфокусировать и зрение, и мысли. Для этого пришлось несколько раз моргнуть, сильно сжимая веки.

Кожу на лице тянуло от засохшей крови - правую щеку и верхнюю губу, словно там насохла приличная корка телесного топлива, так расточительно пролитого.
Вместе с головной болью вернулись и воспоминания того, что произошло... когда? Пару минут, часов, дней назад? Перед глазами явственно вырисовался умирающий Норман в луже собственной крови, бьющей из него фонтаном. Дэвид, повторяющий слово "нет", как одержимый.

Дин застонал против своей воли и снова зажмурился, утыкаясь лицом глубже в то жесткое и колкое, на чем он лежал.

Даже от воображаемой крови перед глазами его вдруг нестерпимо затошнило. Будто он сам вспарывает горло старому охотнику, выпуская на волю реки боли и смерти. Он часто задышал через нос, стараясь унять тошноту. Судорожно сглотнул, когда всего вдруг стало слишком много.

На то, чтобы успокоиться, ушла еще пара минут, и он повторил попытку открыть глаза и осмотреть свое окружение. Несмотря на замедленность продвижения в голове импульсов и явно ушибленный мозг, он отметил, что смотрит прямиком в мелкие, серые камешки берега Бегущего озера. Точно того же места, где он и прилег.

Выровняв дыхание и пытаясь убрать с плоскости внутреннего взора глаза умирающего Нормана, он перевел взгляд на фигуру, неподвижно сидящую футах в пяти от него. Дэвид сидел на жестких камнях, согнув перед собой ноги и положив руки на поднятые колени. В правой руке, безвольно свисая, оказался начищенный кольт Дина, его гордость и радость... с помощью которого он свершил непоправимое.

Взгляд Дэвида был устремлен на озерную, темно-серую теперь гладь и в никуда одновременно. Лицо его было абсолютно каменным, как и вся поза в целом. Весь он казался каким-то серым в мрачном освещении набежавших откуда-то из-за гор плотных туч. Будто его и не было вовсе, солнечное утро кончилось, возвращая бесцветный холодный осенний день.

Может, и не так много времени прошло на самом-то деле, как Дину показалось. Но тело его онемело в очень нехорошей манере, отчего захотелось встать как можно быстрее и сбросить с себя это холодное оцепенение. Он слегка шевельнулся, дергая ногами и чуть сгибая одну.

- Это не должно было зайти так далеко... - едва слышно, будто сам себе, произнес Дэвид, не меняя позицию и не отрывая взгляда от воды.

Дин замер, чуть нахмурившись и пытаясь понять, о чем именно он говорит. О себе ли, точнее, своей реакции на смерть Нормана и вину Дина в этом. О поисках Нормана и их безуспешной попытке убить зверя. Или о чем-то еще.

- Не стоило стрелять... - Дэвид произнес это спокойно, даже не словно обвинение в адрес Дина. Но ему от этого легче не становилось.

- У меня не было выбора, - даже не в оправдание самого себя, скорее, чтобы объяснить, произнес Дин тихим осипшим голосом. Попытался двинуться и изменить жутко неудобную позу. Руки что-то потянуло, и их непонятное положение, где-то за спиной, вдруг приобрело совсем иной смысл.

- Он бы укусил его, да. Но не убил бы... как и остальных. Был бы шанс... все исправить. - Голос Дэвида дрогнул на последнем слове.

- Они почти все мертвы. Кто выжил, только Том? И мы даже этого не знаем наверняка.

- Он жив, - просто ответил Бетчер, не сдвинувшись ни на йоту. Он поднял свободную руку и накрыл ею глаза, утыкаясь в нее лбом.

Дин поерзал, теперь уже отчетливо чувствуя путы, стягивающие его запястья за спиной. Дэвид его связал. На этом жесте бармена прочно покоилось понимание, что тот больше ни на грамм не доверяет Дину.

- Дэвид, - обратился он к нему, - я хочу все объяснить...

- Объяснить что? - немного резко ответил тот, и Дин был только рад проявлению хоть каких-то эмоций. Что Дэвид не ушел в глубокий шок, который мог быть причиной только очень и очень необдуманных поступков. Не только по отношению в Дину, но и к самому себе.

- Этот пес... ты видел, как пули проходили сквозь него...

- Заткнись! - рявкнул Бетчер, резко подскочил на ноги и начал мерить шагами берег перед лежащим на боку Дином. - Ты... - запнулся он, направив на Дина дуло его же пистолета. - Ты вообще даже не охотник. Я посмотрел твои вещи, - Дэвид махнул рукой в сторону, и Дин, скосив глаза, увидел свою открытую сумку, лежащую на земле в нескольких футах от них. - Обрез? Серьезно? Заряженный солью! Где ты вообще патроны такие достал?

- Мы делаем их сами, - терпеливо ответил Дин, стараясь сохранять спокойствие и не провоцировать размахивающего оружием человека. Опять он стоял перед лицом самого нелюбимого момента, который возможен в охоте. Когда втянутые гражданские начинают задавать вопросы, и иного выбора, кроме как ответить честно, больше не оставалось. Дэвид был нужен ему, чтобы поймать зверя, он знал эти места, он мог вернуть его после охоты в город. К тому же отпускать бармена одного в лес было бы равносильно убийству. Нужно было во что бы то ни стало остаться вместе с ним.

- Мы - это ты и твой отец? У вас это семейное сумасшествие? Что вы ищете здесь?

- Это наше семейное дело, Дэвид. Мы охотимся на монстров. На сверхъестественных тварей. - Дин попытался оттолкнуться локтем, чтобы привстать, но мешали связанные руки. Он упал обратно на камни. - Я не прошу тебя доверять мне. Но выслушай хотя бы.

- Вот! - Дэвид, распрямившись в полный рост, указал пальцем в сторону безжизненного тела Нормана, так и лежащего в том месте, куда он упал. - Где умерло доверие, Дин.

Он покачал головой и отвернулся.

Дин закрыл глаза. Чего он ждал? Как вообще мог помыслить, что после произошедшего Дэвид будет его слушать.

Но ведь он здесь для чего-то остался. Не ушел сразу и не бросил его без сознания, связанным или нет, не важно. Остался. Получить ответы на свои вопросы. Выяснить правду. Попросить о помощи. Отомстить. Хоть одна из этих причин должна была остаться.

- Дэвид, ты остался здесь... - начал Дин, - остался не просто так. Ты сам это знаешь. Ты не сможешь теперь просто так уйти от этого.

- О, да! Я теперь точно не уйду от этого всего. Не после... - он отвечал, не поворачиваясь к нему, но даже со спины было видно, как он качает головой, как поникли его плечи, а рука все еще была прижата к лицу, не способная, несмотря на все его старания, скрыть с глаз правду и мертвого человека перед ним.

- Дэвид, пожалуйста. Я могу помочь. Я и отец, мы знаем, что делать...

- Так где он? Твой отец, а? - Бетчер обернулся и подошел на два шага к Дину. - Столько разговоров о нем, а в итоге здесь лежишь ты.

- Он уехал. И не вернется сюда. Эту работу я закончу сам. С твоей помощью, Дэвид.

- Работу, - тот горько покачал головой. Затем с той же невыносимой горечью, сочащейся буквально от каждого его выдоха и жеста, усмехнулся. Улыбка вышла искаженная, сломанная. - Все, что я делал... все, что я делал - это старался его уберечь. Сохранить то единственное, что у меня осталось от моей семьи. Я делал для этого... вещи, которые тебе не представить. Это была моя работа... мое... - Дэвид потерял слова, замолчав на середине фразы.
Проклятье... - мысленно закончил за него Дин.

- Мне очень жаль... ты не представляешь насколько. Но мы должны...

- Ничего мы не должны. Эта тварь, - Дэвид указал в сторону леса, - она получила то, за чем пришла. То, что ты преподнес ей на блюдце...

- Дэвид... - Дин не мог найти правильных слов. Он мог признать вину в том, что Норман погиб из-за него. Мог видеть до сих пор тот выстрел, что сбросил пса с утеса и старика вместе с ним. Монстра это не убило. Он исчез так же, как и появился.

- Ты не должен был приезжать сюда за этим псом, - снова повторил Дэвид, - не должен был... пить с Норманом и вести эти дурные беседы о волках-убийцах. Ты... ты подписал ему смертный приговор... и себе. И мне!

Дин глубоко дышал, не зная, что еще сказать. Чувства смешивались в нем ядовитым коктейлем, головная боль, пульсирующая через левый висок, каждой вспышкой разбрасывала мысли в разные стороны, не давая сосредоточиться. Услышать то, что нужно, сказать то, что нужно. Принять решение.

- Я приехал сюда уничтожить зло. Чудовище, убивающее людей. Это моя работа, - отвечал он как мантру то ли самому себе, то ли Бетчеру, нависающему над ним. Ни обычный его сарказм, ни отчаянные колкости просто не приходили в голову, как нечто невозможное. Высосанное из него вместе с жизненной силой.

- Чудовище, убивающее людей... - и Дэвид вдруг сделал самое неожиданное. Он рассмеялся. Тихо и хрипло. Будто сумасшедший.

Дин засомневался, что сделал правильный вывод об отсутствии шока у бармена. Его слова имели мало смысла, а поведение и подавно, потому что тот посмотрел на блестящий начищенный кольт в своей руке и направил его на Дина.

Дин молча выжидал. Он почти не верил, что тот способен нажать на курок. Не настолько он тронулся умом. Он не был убийцей, или же Дин совершенно не разбирался в людях. Дэвид не был таким. Он был просто в отчаянии... в горе, размеры которого и глубину не описать словами. Но Дин мог это понять. Простить даже мог.

Резкий ветер рванул на Дэвиде одежду, дернул за полы расстегнутой куртки, забрался в его волосы, обтекая и выдувая из него кипящую горечь и злость. Словно стягивая черные эмоции как саван с посеревшего лица. Рябь побежала по серой темной воде озера, и кроны деревьев отозвались обеспокоенным шепотом вокруг каменистой поляны.

- Я должен закончить все это... все зашло слишком далеко... - едва слышно проговорил Дэвид будто сам себе и опустил пистолет, засунув его себе за пояс джинсов. Он сделал шаг назад от Дина. - Если бы ты знал, сколькие из них приходили... говорили об этом... чтобы потом больше не вернуться.

[Omela]

продолжение

Он бредит, подумал Дин. Жертвы, должно быть, бывали в его баре, и он столкнулся с тем, как много людей из тех, кого он видел и обслуживал, слушал их разговоры и байки о волке-людоеде, потом не возвращались с охоты и только спустя дни обнаруживались мертвыми. Это должен был быть сильный удар по любому человеку. А теперь он потерял еще и Нормана, близкого человека, и эту потерю перенести уже не хватило сил.

- Дэвид, развяжи меня, - спокойно попросил Дин, пытаясь воззвать к разуму бармена.

- Как это сделать? - не обратил внимания на его просьбу Бетчер.

- Что? Убить его?

- Да, как? Ты сказал, что знаешь. - Дэвид стоял неподвижно и ждал ответа. Это Дину не нравилось.

- Я знаю. Я могу это сделать, только развяжи меня. - Дин попытался привстать, отталкиваясь одной рукой и чуть передвигая ногу, чтобы сместить центр тяжести. Ему почти удалось сесть.

- Черт возьми, ты сказал, что мы можем это закончить. Скажи мне как! Я не могу пойти с тобой вслепую. Ты не считаешь, что уже достаточно? - он снова кивнул в сторону трупа на берегу.

Дин тяжело сглотнул. Этот аргумент он не мог ничем побороть.

- В моем кольте серебряные патроны. Все мое оружие освящено в церкви, это должно сработать. Я... ты тоже видел, что сработало. Я попал в него. Ранил.

Дэвид кивнул, подтверждая предположение Дина, что в моменты выстрелов следил за тем, как это подействует на пса.

- Я видел... видел, что пули проходили насквозь, а потом попали. Этого будет достаточно?

- Я не знаю наверняка, но должно, - смысл скрывать, что он понятия не имеет, что это точно за существо, и ничего, кроме предположений, у него нет.

Дэвид стоял, мгновение что-то обдумывая. Кивнул сам себе. Затем подошел к сумке Дина и поднял ее, повесил на свое плечо. Замер, глядя на Дина, и у того появились очень нехорошие предчувствия. Он задергал руками, пытаясь ослабить веревки или что там его связывало.

- Не делай этого, Дэвид, - он попытался предостеречь его от самой большой глупости, какую можно было придумать в этот момент.

- Если он выбрал тебя, твой путь окончен, - сказал бармен не слишком понятную фразу.

Дин оттолкнулся и с трудом сел, затем поднялся на ноги и попытался разогнуться, выпрямляя одну ногу за другой. Дэвид, отходя от него спиной вперед, снова достал пистолет и направил на него.

- Не заставляй меня прострелить тебе ногу. Это только приумножит твои мучения.

- Черт возьми, ты не понимаешь, что творишь! - разозлился Дин. - Ты не можешь пойти за псом один...

- Уже без разницы, Дин... не представляешь, насколько это личное дело...

- Стой же... - Дин сделал несколько шагов в его направлении, не сильно опасаясь выстрела. Ведь блефовал же. Наверняка блефовал, но то, что он задумал, было настоящим самоубийством. Он не мог его просто так отпустить. Какое бы чувство вины там ни терзало Дэвида, отправиться убивать пса-монстра в одиночку было безумием.

Дэвид коротко качнул головой и подтвердил, насколько же ошибался Дин, сделав один-единственный выстрел. Вниз, куда и целился все это время. От боли, прошившей его бедро, Дин вскрикнул и споткнулся. Раненая нога подогнулась, и он снова упал на острые мелкие камни, вздрагивая от боли в очередной раз, когда тело сотряс удар о землю. Едва не рухнув лицом вниз, он согнулся, стоя на коленях, и, резко выдохнув, взглянул на темное пятно, расплывающееся на джинсах. Он зарычал от злости и разочарования в самом себе, в бессильной злобе на все, что сегодня и все дни до этого пошло не так.

Когда он поднял голову, Дэвид уже уходил от него в противоположную от утеса сторону. В густой потемневший от набежавших черных туч лес, простирающийся от берега и вверх по склону. Он ни разу больше не обернулся, не обращая внимания на крик Дина ему вслед. Бесполезно было его звать.

Дин бессильно сел на камни, морщась от боли и волны дурноты, снова накатившей на него. Хотелось поднять голову к небу и выкрикнуть самое страшное проклятье, что он мог вспомнить, но он точно не знал кому.

Небо ответило холодными каплями на его запрокинутое лицо.

[Omela]

продолжение

***


До границы с Калифорнией оставалось еще два или три часа дороги. Пробок в этих местах не было, как и больших городов. Но и мобильная связь вместе с городами пропадала на долгие пустынные мили.

После того, как Джон покинул Рили, радиомолчание Дина начинало все больше раздражать его. Спустя короткий промежуток времени он снова набрал номер сына и снова получил запись на автоответчике голосовой почты.

- Срочно перезвони мне! Это приказ! - раздраженно бросил Джон в трубку, резко разъединяя звонок.

Но на кого он начинал злиться? На Дина ли? Эта злость все еще бурлила где-то на дне, но, скорее, по инерции, оставшись после той их ночной ссоры. Да, ему все еще хотелось устроить ему настоящую выволочку, но как-то энтузиазма поубавилось.

Нехорошим серым пеплом мысли о том, что рассказывал ему Маерс, оседали в его голове. Об ударе с той стороны, с которой меньше всего ждешь. Ведь всю дорогу он ждал удара со стороны Сэма. Ведь Сэм был наиболее уязвим перед демоном, Сэм зачем-то понадобился Желтоглазому, а не Дин.

Нервно постукивая пальцами по рулю, Джон считал секунды вместе с придорожными столбами. С минуты на минуту Дин перезвонит. Виноватый, охрипший ото сна или неудачного опохмела, скажет, что все нормально. Строго, честно. Есть, сэр, да, сэр. Он на него прикрикнет, так, для острастки, и успокоится, напомнив свой ранний приказ: сидеть в мотеле и не высовываться до его возвращения. Все будет нормально, как и всегда.

Только вот Дин был магнитом для неприятностей.

Но не сейчас же? Не в тот момент, когда и он, и сам Дин были бы больше всего заинтересованы в том, чтобы убедиться в безопасности Сэма. В их главной задаче и прерогативе.

Бездумно, даже не глядя на то, что он делает, Джон снова вынул телефон из кармана и вслепую нажал кнопку быстрого набора. Ему нужно было услышать голос Дина, как кораблю бросить якорь в бушующем потоке. Зацепить себя и привязать к грешной земле, пока он не совершил еще какую-нибудь глупость.

Все хорошо, пап. Все будет хорошо.

Но даже запись голоса Дина в трубке для него не прозвучала. Джон быстро глянул на неяркий экран мобильного: опять нет связи.

Черт возьми! Теперь у него самого нет сигнала, и даже если Дин перезвонит, хрен знает, сколько часов его еще не будет.

Миль через пять забытый на сидении телефон коротко пиликнул, отчего Джон, погрузившийся глубоко в свои мысли, едва не подпрыгнул. Наконец-то! Засранец знает, как вывести из себя отца, прежде чем добраться до точки невозврата. Иногда Дин, как любитель острых ощущений, заигрывался.

Коротко поглядывая то на мобилку, то на дорогу, Джон открыл свою раскладушку и обнаружил на экране значок голосовой почты. Дин не звонил ему, он оставил сообщение. Что ж, у него должно быть очень хорошее объяснение своему поведению.

Но вместо до боли знакомого и родного голоса старшего сына Джон услышал того, кого ожидал меньше всего. Особенно учитывая, как они расстались в последний раз.

- Винчестер! Прежде чем ты выбросишь или сожжешь эту мобилу, чтобы больше никогда не слышать мой ангельский голос, выслушай, - в трубке раздался хриплый голос Бобби Сингера. - Я не знаю, в каком штате твоя задница ищет себе неприятности, но вот твой сын их уже, кажется, нашел. - О чем он говорит, подумал Джон. Откуда он может знать, что там нашел Дин и с чего бы это были неприятности? Что за бред? Бобби продолжил: - Он звонил мне вчера днем, просил кое-что по книжкам пошуршать, должен был перезвонить вечером. Ты в курсе, что оболтус телефон угробил? Хотя с чего бы тебе. - Джон хмыкнул на эти слова: много ты, Сингер, знаешь. - Он не перезвонил, ни вечером, ни утром, ни днем. Дин, конечно, не мистер пунктуальность, но не на чертовой охоте. Учитывая, что я нарыл для него, лучше тебе оторваться от любования закатами и найти своего мальца. Все, теперь можешь сжигать.

С громким «Бип!» запись закончилась, и Джон с минуту переваривал в голове услышанное, так и держа телефон в руке.

Какого черта?

Он резко свернул с дороги и притормозил на пыльной обочине. Грузовик рвано качнулся от неаккуратной остановки и замер. Мысленно отрицая очевидное, Джон снова набрал номер Дина, чтобы с тем же успехом прослушать бодренький записанный голос сына и больше ничего. Сколько бы он ни проезжал черных дыр на карте без связи, не появилось ни нового сообщения, ни пропущенных звонков. Полная тишина. Дин, точнее, сам Джон угробил телефон, все верно. Но затем Дин звонил Сингеру с вопросами по теоретической части охоты. Охоты, которую он приказал ему оставить и не трогать до его возвращения. Вот же...

Если Дин дозвонился до Бобби, то должен был найти способ дозвониться и до него. Своего отца и командира. Сутки прошли, черт его подери!

Было всего два возможных варианта. Либо Дин действительно вышел из-под контроля и проверяет нервы Джона на прочность, либо он все же умудрился влезть в неприятности.

Джон закрыл глаза и потер лицо руками. Жесткая борода шелестела под пальцами и мозолистыми ладонями. Ну почему все и сразу? Как теперь разорваться?

Чувства кричали одно, логика увещевала другое. Один из его сыновей мог прямо сейчас быть под прицелом у самого его страшного врага. Их врага, которого он столько лет выслеживал. А второй сын, учитывая все обстоятельства, начатую охоту и вообще их обоих эмоциональное и физическое состояние, мог попасть в настоящие неприятности прямо у себя под носом. Не надуманные больным параноидальным сознанием или предсказаниями очередного лжепророка, который сулил смерть ему и его близким по сотому кругу за последние двадцать лет. Те, которые каждый раз боялся обнаружить Джон, приезжая к Сэмми в Стэнфорд. Те, которых не было в итоге. Но Дин...

Что же ему не сидится на месте?

Я сказал, что мне плевать, куда ты отправляешься и вернешься ли вообще, но я не брошу охоту! Ты меня сюда привез! Ты меня всегда учил доделывать все до конца, спасать всех, кого еще можно спасти! Ты сам всегда это повторял, что бездействие равно убийству, и я не буду сидеть на заднице и ждать тебя!

Вот он болван. Не воспринял всерьез слова Дина, который, на его взгляд, был чересчур пьян, чтобы рационально мыслить, а не просто выплескивать накопившиеся негативные эмоции; чтобы вообще вспомнить о своих словах утром за трещащей головой и рвотными позывами. Он его недооценил. Дин мало того что вспомнил, так еще и сделал именно то, что и намеревался. Отправился на охоту в одиночку, едва разузнав что-то полезное, раз пришлось звонить Сингеру за информацией.

Где-то на середине мысли он уже разворачивал свой грузовик. Когда он доберется до своего старшего сына, он сотрет его в порошок.

Но что-то недоброе елозило на дне его живота. Он так и не доехал до Сэма, это терзало его и выжигало нервные клетки сразу миллионами. Одна мысль, что он там один, открытый, беззащитный, уязвимый в своем уединении нормальной жизни. Нормальной, сытой университетской жизни. И Дин... черт возьми... Дин на хвосте у какого-то непонятного зверя, уже убившего десятки человек за короткий срок.

Дин, который назло ли ему или из собственных побуждений, ведомый жизненными принципами спасать всех, кого может спасти и не стоять безучастным свидетелем, пока погибают люди, рванул на охоту, в которой сам Джон мало что понял за эти пару дней расследования. Чертов бездумный героизм его сына. Однажды это доведет его до большой беды. Но кого он мог обмануть? Яблоко принадлежало все той же самой яблоне. Все те же принципы и правила. Кодекс, записанный на подкорке и в старом потрепанном журнале.

В довершении ко всему, когда Джон, приняв решение, что и Сэма не сможет оставить без присмотра, позвонил Калебу и коротко попросил проездом убедиться, что у младшего сына все нормально, - Калеб должен был быть в Сан-Франциско - и, борясь с собой, решил набрать номер чертового наглеца Сингера, его телефон жалобно пиликнул в последний раз и погас, полностью разрядившись.

Жизнь никогда не была на его стороне. А в некоторые дни особенно.

[Omela]

Глава 16

***


Дин едва не взвыл от боли, когда уселся на раненую ногу, чтобы попытаться дотянуться до собственной лодыжки связанными руками. Дэвид хорошо его связал, скрестив руки за спиной и намотав веревку в несколько витков вверх по рукам. Черт, да его локти едва ли не соприкасались, и уже начинало ломить оба плеча от такого вывернутого состояния. Но хуже всего было то, что его маленький нож был спрятан в правом ботинке, и добраться до него ну никак не удавалось. Ноги так не гнулись, руки не дотягивались, и спина не выворачивалась. Как жаль, что он так мало брал уроков йоги у той шикарной девчонки-инструкторши. Глядишь, и вышло бы что-то путное.

Расслабившись в очередной раз, он перевалился на левую ногу, чтобы снять вес с правой и попытаться успокоить дыхание и участившийся пульс. Нога пульсировала вместе с ударами сердца, и кровь все еще продолжала течь, расползшись уже на половину штанины по колену и почти до самой щиколотки широким неровным пятном. Его выкрутасы наверняка этому только способствовали. Особенно это подтверждало головокружение, возникающее от резких движений.

Черта с два! Он не барышня - в обмороки падать. Просто надо придумать что-то еще.

Был еще его большой охотничий нож, спрятанный в левом внутреннем кармане куртки. Вот уж трюк для Гудини. Туда он точно не доберется. Но если останется тут сидеть, то тупо истечет кровью в ожидании возвращения пса или других диких животных. Пусть и сказали, что волки тут повымерли, а медведей почти нет, но ему хватит и пумы, привлеченной вкусненьким свеженьким запахом крови.

- Какой же ты идиот, Дин, - сказал он сам себе, закрывая на мгновение глаза. - Ничему тебя жизнь не учит. Набиваешь шишки на одном и том же месте и все пофигу.

От мыслей о собственных ошибках он открыл глаза и посмотрел в сторону тела Нормана, лежащего неподалеку. Лицо его стало желтовато-серым, а кровь почернела страшным месивом вокруг. Дин сглотнул. Отвернулся, не выдержав, и снова закрыл глаза. Что он, трупов раньше не видел, что ли? Отчего его начинало колотить лишь от одного взгляда?

- Соберись, Винчестер, не будь тряпкой. Что сопли размазываешь? Пока будешь тут сидеть, кто-то еще умрет, - произнес он сам себе как заклинание и с усилием вернул взгляд на тело.

Норман был охотником, наверняка в карманах его куртки или штанов был какой-нибудь нож, большой, маленький, раскладной, неважно. Что-то, что могло дать ему возможность освободиться и догнать Дэвида, до того, как он потеряет еще одного невинного человека. И достать нож оттуда будет, скорее всего, намного проще, чем согнуться самому в крендель.

Правда, от мысли о том, что придется вслепую обшарить одежду старика, лучше не становилось. Подстегнула его только холодящая кожу сырость собственной крови, которая не била, конечно, фонтаном - спасибо, Дэвид, что хоть артерию не пробил, - но все еще текла, не желая останавливаться самостоятельно.

Подобраться к телу можно было только на своих двоих, поэтому Дину пришлось еще раз побороться за вертикальное положение. Вокруг никого не было, кроме беспокойных птиц, и Дин позволил себе громко застонать и выругаться, когда пронзительная боль прошила его ногу разрядом электрического тока. Птицы громко вспорхнули, хлопая крыльями, оставляя с ним только шум ветра и редкие шлепки дождевых капель по камням. Дождь лениво покрапывал, шмякая на одежду и открытые части кожи крупные капли. То одна, то другая, упав на лицо или в волосы, медленно стекала холодной слезой по его щеке.

Шатаясь и хромая, так и не разогнувшись до конца, Дин проковылял несколько шагов в сторону мертвого охотника и, не в силах глядеть ему в лицо, посеревшее и заострившееся, с гримасой боли, осторожно присел боком сначала на одно колено, а потом, снова застонав, и на второе, раненое. Сидя уже на собственных ботинках, он отодвинул от себя руки назад и начал ощупывать одежду Нормана. Перебрал пальцами край куртки, чтобы добраться до кармана. С трудом влез в него двумя руками, потому что отделить одну от другой, так туго связанных, что пальцы уже начинали неметь, не было практически ни какой возможности. Внутри он смог нащупать только пачку сигарет, зажигалку да разный бумажный мусор - вряд ли деньги, их он на ощупь определил бы.

Карманы брюк с этой стороны тоже оказались пусты, тело под руками еще не остыло, поддаваясь почти живой мягкостью... насколько же надо быть больным, чтобы определять время по состоянию мертвого человека. Но время... его прошло совсем немного с начала утра, не больше двух-трех часов.

Дин медленно убрал руки и склонил голову, закрывая глаза. Господи, какое сумасшествие... все медленно и верно рушилось вокруг него. Трещало и разваливалось на глазах. Едва ли могло быть хуже. Как хотелось верить, что он уже достиг дна. Нечаянным, но убийством... самого темного дна.

Чтобы подняться, снова потребовались силы, и совсем не физические. Раны... они не были чем-то особенным и редким для него. Раны - это тело, тело заживет со временем.

Душа заживала дольше, а иногда так и оставалась с огромными дырами и жалко трепыхалась, как рваные паруса на ветру. Тормозила, сбивала с курса, путалась и рвалась еще дальше.

Второй раз Дин уже не сел аккуратно, а практически упал, когда в самый неподходящий момент его раненая нога подогнулась. Самое неприятное, что могло еще произойти, конечно же, и случилось. Он свалился прямо на мертвого человека, окончательно потеряв равновесие. Едва сдерживая стон от боли и еще черт знает каких чувств, он разогнулся и отшатнулся, жестко сев на задницу и вытянув перед собой простреленную ногу. Сердце заколотилось как сумасшедшее, и перед глазами поплыли пятна. Дин полузарычал, полузастонал сквозь зубы, зажмурился и замотал головой. Работай, работай, тупое тело! Не смей предавать!

Несколько мгновений он натужно дышал через нос. Потом, не открывая глаз, взял себя в руки и начал ощупывать эту сторону тела. Все-таки просто трупы и трупы невинных людей, убитых собственными руками, очень отличались. Дину казалось, что он только одними своими прикосновениями оскорбляет и оскверняет мертвого Нормана. Но в кармане штанов обнаружилась связка ключей... и все. А в куртке только всякое ненужное и бесполезное барахло.

Черт возьми! Кто ходит в лес даже без ножа? Как это возможно? Это же чистой воды самоубийство!

Дин снова нащупал брошенную на землю связку ключей, скользкую от того, что упала она в лужу крови. Дин сглотнул. Черт.

Больше он здесь оставаться не мог. Бессмысленно и больно. Держась за ключи, как за единственное спасение, Дин уже не так быстро, как в прошлые два раза, поднялся на ноги. Медленными шагами он дошел до каменной стены возвышающегося перед ним утеса. Внимательно оглядел ее в поисках какой-нибудь удобной щели. Ключи были слишком короткими, чтобы он мог перепилить их зубчатыми краями веревки. Единственный шанс: крепко забить их куда-нибудь.

Найдя трещину между крупными камнями, Дин повернулся к ним спиной, нащупал место пальцами и воткнул туда самый острый на ощупь ключ зубцами вверх. Пилить придется долго и с усилием, ключи - не нож и не заточены, чтобы врезаться в веревку как в масло.

Но он не предполагал, что уже через короткий промежуток времени он пожалеет о том, что не воткнул ключи пониже, чтобы не пришлось стоять так долго на больной ноге. Было больно, задетая мышца постоянно дергала спазмами, грозясь снова уронить его на землю. Дин, закусив губу почти до крови и стараясь стоять на здоровой ноге, со всей силы драл самый нижний виток веревки между своими запястьями. Он чувствовал, как она, наконец, поддалась и начала рваться отдельными волокнами, медленно, но верно. Когда он продрал как минимум половину веревки вместе с кожей на руке, его терпение иссякло, и резкими дергаными движениями он рванул ее несколько раз, пока она с треском не лопнула.

Выдохнув со стоном облегчения, Дин облокотился на неровную стену и сполз на землю. Простреленная нога уже неприятно дрожала, не выдерживая его веса. Надо было срочно замотать ее чем-нибудь и остановить кровь. Он стряхнул со своих рук остатки веревки и расслабил затекшие плечи, по ладоням и пальцам побежали противные колючки. Жаль, нельзя было передохнуть, закрыть глаза на полчасика и вздремнуть здесь в закрытой от ветра ложбинке под утесом.
Дэвид был где-то там в лесу. И зверь.

Этого было достаточно, чтобы глаза Дина упрямо раскрылись, и он еще непослушными пальцами ощупал свою ногу. Темная кровавая джинса липла к коже, порванная небольшим круглым отверстием с одной стороны... и с другой. Навылет. По крайней мере, не придется выковыривать пулю... черт.

Отец ему голову оторвет за разбазаривание последних серебряных пуль. И даже не на монстра. Да он вообще лишился своего любимого пистолета. А потеря оружия для них как удар по дых. Не валяется оно на дороге, особенно такое дорогое и редкое. Его хромированный кольт с ажурными узорами и накладками на рукоятке из слоновой кости... черт, он его любил.

- Идиот, - сам себя отругал Дин, - догонишь и вернешь себе пистолет. А еще там аптечка в сумке... - напомнил он сам себе о необходимости позаботиться о ранении.

Сейчас же аптечки у него не было, а был только он сам, два ножа и труп.

Дэвид, что же ты творишь...

Зачем было в него стрелять? Ведь они все еще могли убить пса вместе? Дин где-то терял важные куски логики во всей этой истории. Зачем Дэвид ушел один охотиться на опасного кровожадного монстра, при этом не просто оставив Дина связанным, но еще и прострелив ему ногу, чтобы не догнал. Зачем, черт возьми? Он спятил... определенно. Потому что этому не было нормального объяснения. Вообще никакого!

Убить, чтобы помучался?

Ну, так ведь не убить его такой ерундой.

В отместку за Нормана?

Месть определенно лишала людей разума вокруг него. Всех махом, как эпидемия гриппа.

[Omela]

продолжение

Пытаясь отвлечь себя мыслями, Дин, сидя на холодной земле, снял куртку и рубашку. Затем оторвал от нее рукава, как самые чистые части одежды. Придется использовать их в качестве повязки. Он надорвал оба рукава вдоль и, приложив сложенным несколько раз манжетом на рану с одной стороны, обмотал рукавом, крепко связал концы. Со вторым проделал то же самое, приложив к уже покрытому одним слоем ткани выходному отверстию. Невесть что, конечно, но лучшее, что он сейчас мог придумать. Кровь не течет, и ладно. Если не задеты крупные сосуды, то пулевые ранения имели тенденцию достаточно быстро переставать кровоточить. Здесь явно не была задета ни артерия, ни даже кость. Только мягкие ткани, на его счастье. Одной дыркой больше...

Перед тем как встать на ноги, Дин обратно надел рубашку - теперь уже жилетку без рукавов, но теплая фланелевая ткань грела вполне сносно и без них - и куртку. Чтобы сохранять тепло своего тела, которое слегка утекло вместе с кровью, Дин застегнул рубашку почти на все пуговицы, остановившись только, когда пальцы коснулись амулета, висящего на его груди. Мысли его одним быстрым сверхзвуковым скачком перелетели к Сэму, чей голос он слышал недавно во сне, но так и не смог поговорить с ним в реальности. Он так давно ему не звонил. Почти вечность прошла. И предательская мысль вдруг мигнула перед глазами, как красный свет на светофоре - а вдруг больше не успеешь?

С чего? - подумал он тут же и отмахнулся. Не было причин. Он просто соскучился. Ужасно. И отдал бы что угодно, лишь бы не быть сейчас в лесу одному.

С трудом согнув ногу в колене и опираясь о стену, Дин поднялся и выпрямился во весь рост. Мир вокруг качнулся и на мгновение потемнел. От потери крови, догадался Дин. Замер, выжидая, когда головокружение пройдет. Жаль, воды у него с собой не осталось. Все было в сумке и рюкзаке, что забрал Дэвид. Интересно, насколько здесь чистое озеро?

Правда, Дин не был уверен, что имеет право так рисковать. Может, ему стоит пройтись по берегу и попробовать найти родник, какие часто бывали у горных озер, питая их чистой ключевой водой.

Но на это не было времени и возможности. Все эти поиски. Не это было главное, не его комфорт или удобство, даже не жажда, что пока была терпимой.
Дин проверил наличие своего большого охотничьего ножа во внутреннем кармане, его тяжесть и гладкая рукоятка успокаивали. Он не был абсолютно гол и безоружен. И, к тому же, нож был освящен, и это вселяло надежду, что он не окажется бесполезен.

Дождь прекратился, но темные тучи тяжело перекатывали свои толстенные бока, обещая только ухудшение погоды. Они плавно скользили низко над его головой, закрывая собой тот малый свет, что просачивался от давно забытого солнца. Ветер холодил по-осеннему сыро, неприятно, шурша в кронах темных елей, острыми пиками торчащих в небо. Почти ноябрь.

Нелюбимый месяц.

В ноябре отчего-то всегда и все плохо.

Он знал почему, но даже думать об этом не хотел.

Но все же об отце он подумал. Достал из кармана свой склеенный скотчем телефон, удивившись, что тот все еще не расплющен или не рассыпался у него в руках. Экран был разбит, но слабая подсветка клавиатуры откуда-то изнутри натужно сигнализировала о том, что он все еще жив. Дин мягко провел пальцем по единице, раздумывая, не набрать ли номер. Сэм был номером один, всегда был номером один. На быстром наборе, в голове, в жизни... Но сейчас Дин не принес бы Сэму ничего, кроме своего плохого состояния, своей усталости и слабости. Едва ли тех чувств, которыми так легко мог поделиться. Особенно теперь. А два - это отец.

Все это время Дин хромал вдоль берега в сторону леса, где какое-то время назад скрылся Дэвид. Телефон он все еще сжимал в руке, понимая, что отступать уже некуда, некогда и против его принципов. Он не уйдет отсюда без Бетчера и мертвого монстра. Но это не мешало ему позвонить отцу. Сам не зная почему, должно быть, с какой-то надеждой или по привычке, которая въелась в него. Отрапортовать.

Палец сам нажал на двойку, но в трубке как была, так и осталась тишина. Здесь не было сигнала сотовой связи. Как и говорил Дэвид.

А значит, все теперь только в его собственных руках.

Дин вошел в лес, ныряя в густую тень большой старой разлапистой ели. Под ногами четко просматривались следы на влажной почве. Дэвид не скрывался, он просто шел совершать задуманное. А значит, Дин, пусть и раненый, сможет его найти. До того, как станет слишком поздно.

Другие варианты он не рассматривал.

[Omela]

продолжение

***


В точности той же самой дорогой, что вела в сторону Калифорнии, Джон теперь ехал обратно. Почти три часа, что мчался от Рили до Онтарио, тянулись, словно это была целая вечность. Никакой новой информации у него не появилось, кроме собственных догадок, что мог натворить Дин. Натворил ли, попал ли в беду, или Сингер все снова чертовски драматизирует.

Бобби всегда все преувеличивает, когда дело доходит до его сыновей. Его, Джона Винчестера, сыновей. Сингер к ним настолько неровно дышал, что устраивал этот переполох уже не в первый раз. Перестраховывался, будто боялся больше самого Джона, что с мальчишками что-то случится.

Самое неприятное было то, что до него он тоже не мог дозвониться. Позвонить и оставить такую бомбу на автоответчике Сингер умудрился, но вот остаться после этого у телефона не удосужился. Номер мобильника не отвечал, а городская линия для фальшивых звонков авторитетам из полиции или ФБР была насмерть занята.

Теряя терпение и последние нервные клетки, Джон все еще набирал номер Дина. Он сам видел, как телефон работал. Он нашел его по сигналу GPS в прошлый раз.

Кстати о GPS... Джон притормозил на обочине и снова проверил сигнал: местоположение телефона Дина тоже не отображалось.

- Позвони мне, Дин. Это уже не шутки, - на этот раз без злости, но очень серьезным тоном произнес он в телефон, оставляя очередное сообщение.

Был ли вообще в этом смысл?

В Онтарио он остановился только чтобы заправиться. Теперь, когда прошло уже столько часов с момента их с Дином последнего разговора - с момента как он потерял с ним связь - нутро уже настойчиво подсказывало, что что-то случилось. Что-то было не так. И это давящее чувство, которое он ошибочно приписал младшему сыну, теперь разжигалось все сильнее, как обострившаяся язва. Он ошибся. Серьезно ошибся, приняв настолько неверное решение, что теперь, возможно, будет очень дорого расплачиваться.

Маерс пошатнул его хладнокровие и разрушил к чертям логику. Испуганный предсказанными возможностями, Джон повернулся к более уязвимому на его взгляд ребенку, совершенно не думая, что Дин был ближе, практически в соседнем городе, и ничего не стоило бы перед тем, как уехать через два штата к Сэму, заглянуть и убедиться в том, что старший сын в порядке.

Да и не был он в порядке, когда он покидал его. Был взвинчен, расстроен и ужасно пьян. На грани, как и сам Джон. Давно уже на грани. Да, они оба спустили пар, вывалили друг на друга намного больше, чем стоило. Чем вообще нужно было. Проявили слабость и переступили невидимую черту. Ту, вокруг которой сходились и расходились последние два года.

Они оба слишком глубоко завязли. На грани совершения больших глупостей. Непоправимых ошибок.

Джон, возможно, свою уже совершил.

Можно ли было надеяться, что Дин еще нет?

Джон был охотником слишком долго. Но еще дольше он был отцом. И сейчас обе его внутренние половины, хоть вторая и мало себя проявляла последние годы, очень старательно о чем-то ему пытались сказать. Настойчиво.

До Грейнджвилля еще три часа дороги. Минимум - при хорошей скорости.

Больше всего на свете в этот момент Джону хотелось, чтобы Дин оказался в номере мотеля со сломанным телефоном в руках и очень плохим настроением. Потому что эту проблему будет решить намного проще.

Кого он пытается обмануть?

Дин тогда позвонил бы Бобби, и старик не поднял бы этот кипиш, если бы сын все еще был в номере. Сломанный мобильный ни за что на свете не стал бы причиной пропуска звонка. Джон знал, что Дин питает теплые чувства к старому охотнику, как и сам Бобби к нему. Иногда это его ужасно злило, но, скорее всего, то была обычная ревность, которую Джон, как и все остальные чувства, маскировал злостью. Очередной тупой защитный механизм.

Мобильник на сидении рядом зазвонил, и на мгновение Джон не устоял и понадеялся, что это его старший сын. До последней секунды он ждал его голоса.

- Джон! – хрипло рявкнули на него из трубки, прижатой к уху, еще до того как он успел что-либо сказать. - Наконец-то научился пользоваться чертовой штукой и отвечать на звонки?

- Какого черта, Сингер? - тут же оборвал его Джон. - Ты бы сам хоть раз взял трубку, когда требуется!

- У меня полно работы, кроме того, чтобы разгребать за вами! Вы, Винчестеры, всегда думаете, что весь мир вокруг вас вертится! - раздраженно рычал Бобби, но Джон был почти на сто процентов уверен, что это относится исключительно к нему, а не ко всем Винчестерам и особенно не к Дину, исчезновение которого сейчас наверняка волновало Сингера не меньше, чем его самого. Только вот старик забыл, как нормально разговаривать и проявлять свои чувства по-человечески. Они оба забыли. Следующими словами он тут же все и подтвердил: - Ты связался с сыном?

- А тебя это заботит? - поддразнил его Джон, чтобы тот переходил к делу.

- Ты какого хрена тогда мне названивал? Ты ведь тоже не смог с ним связаться?

Джон закатил глаза. Ну, прямо-таки гений. Зачем он еще тогда мог ему звонить последний час на все телефоны?

- Догадливый, Сингер. Может, хватит уже там истерить как баба в пмс?

- Не пошел бы ты, Джон?

- Пойду, как только, так сразу. Выкладывай, что там тебе Дин наговорил, - хладнокровно отрезал Джон, не собираясь прямо подтверждать, что нет, с сыном он связаться не смог, как и Сингер.

У Бобби был свой план и тактика по перетягиванию одеяла.

- Ты когда в последний раз его видел? Ты знал, что он телефон разбил? Говорил с ним после этого? Ты что, опять его одного на охоту отправил? Ты хоть знаешь, на что он охотится в этот раз?

- Сингер, забыл мне права зачитать перед допросом! - не выдержал Джон.

- Я лично приеду выбивать из тебя ответы, если ты сейчас не засунешь свой норов сам знаешь куда...

- Может, ты уже, наконец, заткнешь свой фонтан и ответишь на единственный мой вопрос? - Джон резко и глубоко вдохнул, перед тем как нанести основной удар: - Если тебя так волнует Дин.

На это Бобби не смог ответить сразу, и Джон слышал, как тот шумно дышит в трубку, борясь с собой в попытке принять решение и выбрать, что его сейчас больше волнует: отношения между ними или все-таки Дин. Так они и сопели в трубки почти минуту, как два быка на арене, перед тем как столкнуться лбами в очередной раз.

[Omela]

продолжение

Очевидно было, что они оба уже поняли, что все их заданные вопросы и не сказанные ответы ведут только к одному. Поэтому Бобби сдался первым, объявляя между ними временное перемирие.

- Спрашивал о белых псах. Просил поискать по книгам легенды о них, - нехотя ответил Бобби и тут же задал свой вопрос, ожидая, что перемирие обоюдное: - Ты что, отпустил сына в вольное плавание? А как же регулярные отчеты, есть, сэр, да, сэр?

Джон пропустил мимо ушей сарказм в словах Сингера. Некогда ему было копаться еще и в этих ядовитых подколках к методам воспитания сыновей.

- У него сломан телефон, - наполовину соврал Джон, где-то в глубине души желая, чтобы это было на самом деле оправданием.

- Так ты все-таки в курсе?

- Я и о псах знаю, только почему белые? Ни слова не было о белых, - Джон начал размышлять вслух. - Он что-то сказал? Что он собирался делать?

- Ничего он не сказал, кроме того, что перезвонит вечером. - Бобби точно так же, как и он, немного остыл, и теперь этот разговор больше походил на конструктивное общение взрослых. - Вывалил мне информацию об этих зверюгах и все. Ты знаешь, где он охотится?

- Еду туда, - коротко ответил Джон, притормаживая на перекрестке на красный свет. Учитывая, что ему не придется ехать до Кендрика, дорога займет меньше времени. Уже через пару часов он должен добраться до Грейнджвиля. До их с Дином мотеля... там, на месте, он точно сможет разобраться, что происходит. Догадки и домыслы только тратят силы зря, порой уводя в сущие дебри, которые рождают, скорее, воображение и страхи. В большей степени, чем холодный анализ ситуации.

- Джон, я бы не звонил, если бы все это не казалось чертовски странным, - зачем-то стал оправдываться Бобби, и это только сильнее заставило Джона волноваться. Сингер перед ним оправдывается? За что?

- Может, ты объяснишь тогда? Что за белые псы?

- В том-то и дело, что нет никаких белых псов. То, что описал мне Дин... Либо он открыл какой-то новый вид, либо он что-то напутал.

- Он... мог напутать, - задумчиво, больше сам себе ответил Джон, глянув в зеркало заднего вида, - он вчера очень сильно напился.

В ту же секунду Джон пожалел о своих словах. Эта фраза была... словно он выдал какую-то страшную семейную тайну. Грязную тайну, о которой было ужасно стыдно рассказывать. Хотя, честно говоря, с чего бы это? Может, потому что он чувствовал в этом свою вину? Язык - его враг.

- Что-то он зачастил, - очень странным голосом ответил Бобби. Это только усугубило чувства Джона, поэтому он не выдержал.

- Так что ты нашел?

- Про белых псов ничего. Только старые добрые черные да перевертыши. Вы там не возле резервации? - начал было Сингер, но Джон прервал его:

- Резервации? - Да, они были очень близко к резервации Не-персе, но что-то ему подсказывало, что в этот раз коренные жители Америки не имели к этому никакого отношения. Просто интуиция. - Ни один их перевертыш не стал бы губить столько людей. Тебе ли этого не знать. Они все-таки люди.

- Взбесившийся дух? Какого-нибудь тотемного животного, волка например.

- Ты пытаешься пальцем в небо угодить? Остынь уже. - Джон хмуро глянул в зеркало заднего вида, перестраиваясь в правую полосу, чтобы уйти в приближающийся поворот. - Я со всем разберусь. Почти на месте уже.

Но Бобби словно не услышал его последнюю фразу, которая была уже откровенным намеком на "не лезь не в свой огород, с семейными делами я разбираюсь сам", и продолжил свои размышления.

- Единственное, что я нашел белого среди этих четвероногих тварей - это кадехо, - продолжал он, до сих пор не зная, что Джон тоже принимает участие в этой охоте. Точнее, начал ее вместе с сыном и даже сам его туда и привез. Может, оно пока и к лучшему, думал Джон. Меньше поводов у Сингера желать его убить, и больше информации он сможет из него вытянуть.

- Кадехо? Что-то знакомое.

- Не особо. Если ты только вдруг не увлекся южноамериканскими легендами или в Мексику не смотался на выходных.

Но Джон точно где-то слышал это название. Только вот контекст, который ему начал вспоминаться, совсем не подходил. Даже не считая местообитания этих псов.

- Так кадехо безвредный... - задумчиво проговорил он. - Просто предвестник. Как черный пес. И почему опять-таки белый? - ответил Джон недовольно. Этого Бобби наверняка от него не ожидал, все еще считая тупой машиной убийства без мозгов.

- По одной из легенд, что я нашел, черные приходят к мужчинам, белые - к женщинам. Не помню, чтобы Дин что-то говорил о жертвах-женщинах.

Прежде чем ответить какую-нибудь колкость Бобби на этот счет, Джон отметил, что они оба плавно пытаются разговором отвлечь себя от темы. Ехать еще долго, а сделать что-то, кроме как чесать языками и теоретизировать в дороге, они больше ничего и не могли. Расстояние опять издевалось над ним.

- Не было там женщин, - отрезал Джон. Настроение снова нырнуло камнем на дно. - Я разберусь. Это все?

- Пока да, - ответил Бобби, и Джон еле слышно хмыкнул. Сингер надеется, что Джон ему еще будет звонить и просить о помощи.

Он не собирался. До того момента, пока не прибудет в Грейнджвилль и не разберется с исчезновением сына. Если тот вообще куда-то пропал. Охота может подождать, найти своего ребенка - вот, что было сейчас у него на первом месте, а не чертов монстр, и он не собирался терять время на размышления, что это за тварь такая загадочная. Они с Дином и так много времени потратили на него и ничего толком не нашли.

Поэтому Джон просто завершил звонок без прощаний или договоров.

[Omela]

продолжение

***


Тяжелые тучи темнели в просветах между ветвями деревьев, но, когда Дин поднимал к ним голову в ожидании дождя, те лишь отворачивались и хмурились. Это было глупо, но он ужасно хотел пить и даже был согласен на ледяные капли с неба. Пусть бы наконец уже пошел дождь, отпустил бы себя и пролился прямо на него. Смыл с него засохшую кровь и грязь с лица, о которых он так и не позаботился, даже не подошел к озеру, чтобы умыться, прежде чем броситься... точнее, заковылять в лес за Дэвидом. Все, что его сейчас волновало - это догнать, покрыть как можно скорее разделяющее их расстояние.

Перевалило уже за середину дня. Давно. Но то ли Дин слишком медленно шел, хромая и часто прислоняясь к подходящим опорам в виде деревьев или камней, то ли Дэвид оказался куда более опытным в лесу, чем посчитал Дин с самого начала. Он неплохо запутывал следы, и Дин то и дело их терял, отчего приходилось останавливаться и очень долго осматриваться.

Зачем Дэвиду это было нужно?

Но никакое нелогичное или даже бредовое поведение Бетчера не могло отклонить Дина от курса и намерения догнать его и остановить, пока тот не попал в еще большие неприятности. Проблем хватало с головой и без новых, и Дэвид в сознании Дина был ни кем иным, как жертвой. Попавшим в очень большие неприятности человеком, за жизнь которого он обязан бороться до конца. Так, как и положено на его работе.

Дин старался идти как можно быстрее, но на поиски следов уходило драгоценное время, а когда он все же ускорялся, то местность вдруг начинала терять свою равнинность и очередной склон вырастал перед ним извилистыми ступенями из камней между елями и соснами. Вверх идти было сложнее от того, что раненая нога невыносимо ныла и с трудом держала его вес. Кровь перестала пропитываться сквозь ткань оторванных от рубашки кусков, и Дин порадовался, как мог, этой маленькой победе. Но слабость и легкий озноб от потери крови никуда деваться не собирались, поэтому приходилось усиленно стараться не обращать на них внимания.

Сколько точно времени он уже бродит по лесу в поисках Бетчера, Дин не знал. Мог только примерно догадываться по тому, как его замучили жажда и усталость. Небо все продолжало темнеть, и воздух становился невыносимо влажным, пусть и холодным, обещая дождь, но все еще оттягивая его благословенное начало.

Перебравшись через последний небольшой хребет, Дин не выдержал и присел на невысокий неровный кусок скалы, торчавший из земли в просвете между деревьями. Перед ним открылась еще одна узкая долина между склонами гор, заросшая густым хвойным лесом. Ели, сосны, пихты, чертовы деревья стояли так плотно друг к другу, что под ними все погружалось в сырой пропахший смолой полумрак.

Пытаясь отдышаться после подъема, Дин одной рукой держался за камень и всматривался в малейшие просветы между ветвями внизу в поисках хоть какого-то движения. И вскоре его усилия были вознаграждены. Не с первого раза, но он увидел, как между деревьями на мгновение что-то мелькнуло. Какая-то тень. Не слишком быстро, чтобы быть названной монстром, но и не достаточно медленно, чтобы оказаться прогуливающимся оленем.

Мгновение спустя тень мелькнула чуть дальше, и Дин был уже почти на сто процентов уверен, что это человек. Какие шансы, что в этой глуши он наткнется на кого-то еще, кроме Дэвида? Почти никаких.

Вынув из внутреннего кармана охотничий нож и крепко сжав его в руке, Дин оттолкнулся от камня и, хромая, начал медленно спускаться в долину. Делал он это осторожно, чтобы не обозначить свое присутствие раньше времени. Не мог он себе позволить, чтобы Бетчер снова открыл стрельбу и потратил последние серебряные патроны на него.

Он перемещался от укрытия к укрытию, от ствола к стволу ровно в том направлении, где видел движение. Уже здесь, внизу, он снова заметил, что кто-то пробирается между деревьев.

Вокруг было странно тихо, ветер отчего-то перестал дуть именно в тот момент, избавив окружающую природу от шелеста в колючих кронах. Мягкие рыжие иголки под ногами глушили тяжелые шаги. Но не только Дина, но и того, кто шел впереди.

Через несколько шагов он оказался на краю крошечной длинной поляны, образовавшейся упавшей старой сосной, которая, порушив своих меньших собратьев, проломила длинный просвет в частоколе деревьев. Уже рассыпающийся и заросший мхом и молодыми побегами ствол тянулся от Дина, начинаясь искореженным дохлым осьминогом корней и кончаясь на той стороне поляны, где как раз снова мелькнула тень.

Здесь было чуть больше света, совсем не яркого из-за пролетающей над головой черной тучи, но достаточного, чтобы Дин оказался замеченным в ту же секунду, как выйдет из укрытия за корнями. Все, что планировал Дин, это подкрасться к Дэвиду поближе и обезоружить его.

Пришлось напрячься всем телом, чтобы пробираться вдоль ствола незаметно и бесшумно. С раненой ногой, которая не слишком хорошо его слушалась, это выходило не лучшим образом. Но когда он добрался до середины упавшего дерева, замершую вокруг как холодный студень тишину пронзил резкий щелчок сломанной сухой ветки, раздавшийся, словно выстрел, прямо за спиной Дина.

Несмотря на усталость, скованность и боль, Дин в одну секунду обернулся, вытянув перед собой руку с ножом. Первой реакцией было пригнуться, чтобы избежать участи стать мишенью для немного съехавшего с ума Дэвида, но то, что встретило его, заставило Дина застыть на месте.

Точно в том месте, где он прятался пару минут назад, стоял огромный белый пес. Совершенно беззвучно, словно и не был живым, не был вообще материальным. Как мираж в горячечном бреду. С горящими и переливающимися глазами, яркими и темными одновременно, как лава, пробивающаяся редкими всполохами пламени сквозь засохшую корку.

Дин не шевелился, пытаясь в уме просчитать все возможные варианты битвы и его шансы сразить чудовище с помощью одного только освященного в церкви ножа. Подействует ли он вообще, не было понятно. Последнее, что он испробовал, были серебряные пули, выпущенные из его кольта. Кольта, который исчез вместе с Дэвидом.

Зверь стоял и смотрел на него, не отводя глаз. Точно так же, как и Дин, и на мгновение тому показалось, что в глазах твари нет ни жажды крови, ни намерения сеять вокруг себя смерть. Отчего-то в голове стали всплывать мысли о том, что жертвы этого пса были всегда особенные, избранные им люди. По каким точно признакам не было ясно, но было что-то общее между ними. Дин не мог знать точно, есть ли это в нем или в Дэвиде, который все еще шел к своей цели где-то за его спиной. К которому он не собирался пропускать эту тварь, и это теперь было его первостепенной целью.

Пес вдруг шевельнулся, опуская голову, но не разрывая зрительного контакта. Глаза его сузились, и низкий вибрирующий рык раздался из его пока еще закрытой пасти. Угрожающий, предупреждающий.

Дин тверже встал на обе ноги, готовясь к атаке. Он не был новичком и знал точно, когда животное или монстр перестает просто изучать свою добычу, прикидывая шансы на победу или калорийность своего следующего обеда, и готово к нападению.

Но пес был огромен, голова его находилась почти на уровне плеча Дина. Он мог поклясться, что с прошлой их встречи он только вырос, уже совершенно перестав быть похожим на обычную собаку. Как тогда - внезапно вспомнил он - на пустой лесной дороге, когда они с отцом возвращались из Элк-Сити и остановились, чтобы... отдышаться. Тогда он видел точно этот же силуэт на фоне неба, в точности эти очертания, только размер был поменьше и вид более привычный для одичавшего пса очень крупной породы. Сейчас же... пусть очертания и походили на прошлые, но вся обычность испарилась без следа. Странный, будто светящийся, жесткий мех не мог скрыть тяжелых перекатывающихся в напряжении мышц монстра, готовящегося к прыжку. Когти глубоко зарылись в землю, и Дину даже не хотелось представлять, какой длины они могут быть на лапах такого размера. Пройдут ли они насквозь...

Протяжный выдох с рыком принес Дину не только угрозу, но и сухой пустынный запах обожженной земли и запекшейся крови. Тот самый, что он чувствовал прошлой ночью во сне. Пусть и разбавленный расстоянием, но все больше убеждающий, что это был не сон. Тяжелое оцепенение снова наползало на его тело, парализующее безотчетным ужасом, которому он пытался изо всех сил сопротивляться, но едва справлялся, как и в прошлый раз.

Непрекращающийся угрожающий рык стал громче, когда в оскале показались белоснежные острые клыки, а зверь еще сильнее пригнул голову, прижимая уши. Дин едва подавил в себе желание сделать шаг назад.

Этот безумный поединок взглядов продолжался бы чертовски долго, совсем как в старых вестернах, которые так любил Дин ребенком, - глаза в глаза врагу, одно движение и один из двоих умрет; кто быстрее, тот и прав, - но внезапный звук из-за спины заставил Дина вздрогнуть и едва ли не подпрыгнуть на месте. Ему стоило неимоверного усилия воли не обернуться. Не выпустить пса из виду хоть на полмгновения, которого могло бы стать достаточно.

Звук взведенного курка. Тот, который он ни с чем не спутал бы.

Его кольта.

- Он пришел к тебе... - раздался тихий охрипший голос Дэвида, когда Дин уже точно знал, что это он стоит за ним, направив оружие на... пса? Шаги Бетчера казались неестественно громкими в оглушающей тишине, когда он двинулся влево, словно собираясь обойти Дина по кругу. - Почему он пришел к ТЕБЕ?!

Голос Дэвида резко повысился на последнем слове в гневно-неверящей интонации, эхом отражаясь вокруг. И этого было достаточно.

В то же мгновение, как взгляды разорвали контакт, пес прыгнул...

[Omela]

Глава 17

***

Это был, скорее, рефлекс, чем обдуманное решение или тактика. Когда ситуация менялась за долю секунды, было не до ее обдумывания. Достаточно оказалось того, что пес перевел взгляд за плечо Дина, прямо на Дэвида, стоящего там с оружием в руках. Дин сразу забыл о своих ранних мыслях, что в глазах у зверя не было желания убивать и рвать все в клочья, но теперь это желание появилось и оказалось направленным не на Дина, а на другого. Того, кого он обязан был защитить.

Пес резко прыгнул; то ничтожное расстояние, что разделяло его и Дина, позволило ему отклониться от курса достаточно, чтобы, когда они поравнялись через два звериных шага, между ними уже была пара футов. Пара футов, которые Дин преодолел в своем собственном прыжке, пытаясь пересечь траекторию монстра на пути к его жертве.

Оба человека вскрикнули: один от испуга, другой – атакуя. Короткий резкий рык чудовища почти заглушил эти звуки, когда лезвие большого охотничьего ножа, который Дин сжимал в руке, врезалось ему куда-то в лопатку. Все произошло настолько быстро, что Дин толком не успел сориентироваться, а его удар не только не затормозил монстра, но, наоборот, чуть ли не заставил его ускориться: тот лишь на секунду агрессивно отдернулся и отпихнул нападавшего на него охотника всей массой своего мощного тела.

Пес слегка изогнулся, чуть отталкиваясь лапами в сторону, а по Дину этот удар прошелся как неуправляемый автомобиль на скользкой дороге по пешеходу-неудачнику. Тут же сбил его с ног и отправил прямиком в толстенный ствол поваленной ели. Ломая еще не догнившие ветки, торчащие как наконечники копий, Дин врезался в твердую еще древесину верхней частью спины и плечами. Следом по инерции с хрустом приложился и его затылок. Все вокруг взорвалось треском, звоном и выстрелом.

В голове вместе с взрывом боли и фейерверком звезд вспыхнули острыми осколками мысли.

Пес. Дэвид. Выстрел.

Еще до того как зрение прояснилось, Дин уже был на ногах, снова сжимая свой нож, который едва не потерял. Терял он сейчас и драгоценные секунды, за которые пес мог порвать Дэвида на лоскуты. Пришлось несколько раз зажмуриться и моргнуть, чтобы зрение сфокусировалось, и Дин мог двигаться дальше не на шум борьбы, а на врага. Первое, что он заметил, что пес не нависал над Бетчером и, тем более, не доедал его. Дэвид стоял в нескольких шагах от него, потрепанный и с разорванной на правом плече курткой. Все еще с пистолетом Дина, сжатым крепко в обеих руках и выставленным перед собой в направлении монстра. Это ли держало пса на расстоянии, понятно не было, но белый зверь угрожающе припал на передние лапы, оскалив частокол своих зубов.

- Эй! - крикнул Дин в надежде привлечь внимание монстра, который только громче зарычал на Дэвида.

Судя по темным потекам на шерсти, Дин все же попал по нему ножом в свою первую атаку, но не было похоже, что это сильно его ослабило или заставило переменить свои намерения. Пес снова медленно наступал на так же медленно отходящего назад Дэвида. На Дина при этом не обращали внимания ни один, ни другой. Пора было вмешаться и дать им с барменом численное превосходство.

Пес осклабился и напрягся для следующего прыжка. Дин дернулся в сторону Дэвида, чтобы проскочить между ними и встать на пути у монстра уже в движении. Сложно было рассчитать успех такого маневра, скорее, это походило на самоубийство, но все переменилось в последнюю секунду. Опять.

Дэвид снова выстрелил, чудом не попав в появившегося прямо перед ним Дина. Лишь мгновение отделило его от пули. Но псу пуля все же досталась, и, рыкнув от боли, пес врезался в них обоих с такой силой, что оба отлетели в разные стороны друг от друга. Они оба жестко свалились на землю в нескольких футах друг от друга, а пес пронесся вперед еще немного, вспахивая землю мощными лапами. Зверь прогнулся, словно пытаясь увернуться от боли, и замотал головой, но быстро пришел в себя. Грозно зарычал и развернулся к ним.

Дин в секунду осознал, что случилось самое страшное: в его руке не оказалось ножа. Он быстро огляделся, пытаясь его отыскать, но нигде не заметил блеснувшего лезвия. Дэвид вдруг застонал от боли. Дин тут же переключился на него, лихорадочно соображая, что предпринять, чтобы они оба не стали собачьим кормом. Ужас охватил его с новой силой, когда руки Дэвида, прижатые к середине туловища, оказались тоже пустыми. Потеря и второго оружия могла оказаться для них летальной. Но не было времени ни среагировать, ни подумать, потому что белый монстро-пес снова атаковал выбранную им жертву. Ни разум, ни тренировки не руководили действиями Дина, только чистые инстинкты, когда он в одном быстром рывке преодолел расстояние между ним и поднимающимся с земли Дэвидом, чтобы оттолкнуть его или хотя бы прикрыть своим телом.

Траектория была рассчитана верно, вот только скорости, возможно, не хватило, потому что в то же мгновение, как Дин повалил Бетчера обратно на землю, закрывая от нападения, в них обоих врезалась рычащая масса мышц, когтей и зубов. Столкнувшиеся тела покатились по земле тесным клубком, и уже не было понятно, кто с какой стороны, где чьи части тел и не оторваны ли они были в процессе. Не придя в себя от удара, Дин почувствовал, как спиной его впечатывает в землю, а сверху наваливается нечто тяжелое. Ребра едва не хрустнули вместе с ключицей, на которую навалилось что-то жесткое, но воздух из легких выбило напрочь.

За одну секунду в голове пронеслось, что, должно быть, это чудо, что его тело не превратилось в кровавое месиво с торчащими кусками плоти и костей после такого прямого прыжка. И, может, он успел бы подумать, насколько это странно, если бы в то мгновение тело на нем не шевельнулось, пытаясь подняться. Дин тут же распахнул глаза, уставившись в окровавленное лицо Бетчера, придавившего его сверху. Но смотрел он в него недолго, потому что тут же бело-черно-красное смазанное рычащее пятно сорвало с него Дэвида.

Дин вмиг осознал свой промах в том, что оказался снизу, а подопечного человека оставил в качестве цели, хоть и пытался добиться совершенно противоположного эффекта. Дэвид снова вскрикнул, и это сорвало Дину крышу окончательно. Перекатываясь со спины и вставая на ноги, Дин в последний момент вдруг попал ладонью на что-то твердое и холодное. Поднятый хромированный кольт как влитой лег в руку своему хозяину в тот момент, когда Дин оказался уже возле пса, стоящего над Дэвидом с разинутой пастью и готовящегося к последнему смертоносному укусу. Тяжелые лапы на теле человека под ним не оставляли тому ни малейшего шанса.

Дин, еще до того, как мозг зафиксировал, что же он творит, уже был сбоку от монстра. Занеся левую руку прямо над его головой, он молниеносным движением опустил ее, хватаясь всей пятерней за приподнятую в оскале верхнюю губу и нос, вцепился в них пальцами крепче, чем в собственную жизнь. И тут же рванул вверх, поднимая морду и раскрытую пасть пса от Дэвида, а второй рукой подставляя дуло пистолета под нижнюю челюсть. Выстрел прозвучал сразу же, и череп чудовища между ушами расцвел ярким цветком из крови, костей и мозга.

Пес не успел даже взвизгнуть, лишь по инерции откинулся немного назад, а потом в сторону, тут же заваливаясь на бок. Дин едва успел увернуться, прежде чем его придавило бы тяжеленной тушей. Он не до конца осознавал, что в одно мгновение уже все было кончено.

Пес рухнул, подняв с земли облачко сырых хвойных колючек и земли, все еще скаля пасть и тараща большие пламенеющие глаза. Дин рухнул рядом с ним, не в состоянии больше стоять на ногах, но кольт так и не опускал.

Забыв о собственной боли и травмах, он заворожено глядел, как перекатывавшийся лавовыми всполохами огонь в глазах пса медленно гас, оставляя после себя только черноту. Горячее сухое дыхание обдало его последний раз и затихло, словно чудовище выпустило из себя остатки жизни.

Сознание отказывалось верить, не принимая положительных зрительных сигналов в мозг, что все - белый пес убит. Моргнув, Дин сделал рваный вдох и посмотрел в сторону, где на земле все еще лежал ошарашенный и раненый Дэвид. Тот приподнялся на локтях и смотрел на него и тушу пса широко раскрытыми глазами.

- Предлагаю привал... - пошутил Дин с бесполезной попыткой улыбнуться. Не дожидаясь ответа, он откинулся назад и упал на спину, подняв взгляд к качающимся верхушкам сосен. Сердце колотилось как сумасшедшее, дыхание грозило порвать легкие, но тело словно онемело от шока и адреналина, дрожь прокатывалась мелкими волнами от кончиков пальцев до самой макушки.

Господи...

[Omela]

продолжение

- Ты убил его... - прохрипел Дэвид, но сил повернуться в его сторону у Дина не было. Хотя, наверное, стоило, потому что тот был определенно ранен, и надо было оказать ему первую помощь. Где-то рядом могли валяться его сумка и рюкзак Бетчера, в которых было все необходимое. Нужно было шевелиться, делать что-то... что-нибудь...

Сейчас, через минуту...

Дэвид зашуршал рядом, застонал и, кажется, начал подниматься на ноги. Дин отметил этот факт слухом, но глаза не подчинились ему и не пожелали смотреть в ту сторону, чтобы подтвердить предположение, начали предательски закрываться. Дин протестующе застонал, хотя спорил, в принципе, сам с собой, и это было крайне смешно.

Ему просто надо было отдышаться, прийти в себя, унять накатывающую дрожь - трясучку, скорее, от которой хотелось истерически засмеяться, а потом свернуться в позу зародыша и зарыдать. Кажется, он себя измочалил окончательно.

- Дэйв... - позвал он, надеясь на ответ, что все нормально и тот жив и здоров. Ну... относительно.
Рядом послышались тяжелые шаркающие шаги, потом что-то громко упало недалеко от его головы, может быть, сумка, судя по звуку. Дин, взяв себя в руки, попытался повернуться в ту сторону и открыть глаза. Господи, как же он устал. Можно ли так устать, что нет сил открыть чертовы глаза?

В то же мгновение что-то с силой сжало его шею, перекрывая воздух и вжимая в землю. Глаза Дина рефлекторно распахнулись, и шоком пронеслась мысль, что над ним сидит Дэвид и...
Взметнувшиеся было в защитной реакции руки вдруг оказались перехвачены, и Дэвид подмял их под себя, усевшись практически на грудь Дина.

Дин дернулся в попытке извернуться, но Бетчер вдруг с новой силой вцепился в его горло и начал откровенно душить.

Какого... Дэвид... что?

Но ничего, кроме хрипа, не вырвалось из его горла, когда сильные пальцы сжали его, перекрывая доступ воздуха полностью. Если бы только Дин не был ослаблен ранением и долгим походом, а потом и неравной битвой с монстром, тогда, возможно, его попытки извиваться под тяжелым телом Бетчера не были бы такими жалкими и бесполезными. Кровь застучала в ушах, и все потемнело вокруг вместе с осознанием, что мозг без кислорода начинает отключаться. Дин последними зубами и когтями держался за сознание и безрезультатно дергался, упираясь ботинками в землю.

Тщетно, оглушающая слабость с расплавленной лавой скованных без воздуха легких накрыла его с головой, не давая прийти в себя, и он почти потерял последние силы, чтобы дергаться, расслабляясь под прижимающим его весом.

Видимо, именно этого Дэвид и ждал, потому что в то же мгновение отпустил его горло и позволил судорожно вдохнуть. На одном чистом рефлексе выживания Дин хватал ртом воздух как рыба, выброшенная из воды, перед глазами плыли мерцающие черные медузы, поэтому моргать было почти бессмысленно.

Но прежде чем Дин пришел в себя и сделал хотя бы третий нормальный вдох, он почувствовал, как его с силой схватили за нижнюю челюсть, открывая рот. Он даже не успел запротестовать - хоть как-то: прижатыми ли руками дернуть, ногами ли брыкнуться или хотя бы голос подать, - как к его губам прижалось нечто холодное, и в то же мгновение в рот что-то полилось.

Каким-то чудом он не вдохнул это что-то, разлившееся внутри его рта жидким огнем, заползшее почти сразу в горло. Он мотнул головой, пытаясь вырваться из крепкой хватки на лице, но пальцы только больнее вдавились в щеки и челюсть, разжимая и обездвиживая. Рот опять наполнился жгучей жидкостью, от чего сразу же заслезились глаза. Дин кашлянул, пытаясь выплюнуть налитое, но после первого же раза, не давая ему вдохнуть, Дэвид зажал ему рот и нос одной рукой, не оставляя ему ничего иного, как проглотить жидкость. Она прожигала его, попав внутрь, как очень высокоградусный алкоголь или кислота... Дин замычал и сильнее засопротивлялся, пытаясь освободить руки, которые Бетчер крепко сжал бедрами. Он взмахнул ногой, почти попав коленом по спине бармена, но это мало того потревожило. Потому что в ту же минуту он опять дернул челюсть Дина вниз и повторил пытку с утоплением этой дрянью. Дину ничего не оставалось, как вдыхать, кашлять, глотать в попытке вернуть себе возможность дышать. Один короткий судорожный вдох и новая порция. Что-то, в конце концов, перемкнуло в Дине, и непонятно откуда взявшиеся силы позволили ему оттолкнуться от земли ногами достаточно сильно, чтобы поднять все тело на лопатках и подбросить Дэвида на себе. Потерявший равновесие бармен рефлекторно оторвал руку от лица Дина и качнулся вперед; этим Дин и воспользовался, чтобы спихнуть его с себя в сторону освободившимися из плена руками.

Сильным толчком он отбросил Дэвида от себя, отшатываясь от него как можно дальше. Он хрипло кашлял от раздирающей горло жидкости: все же он успел ее наглотаться, три или четыре глотка у Дэвида получилось влить.

- Спятил... - прохрипел он и снова закашлялся. Дэвид приподнялся и сел на землю, снова направив на Дина его же кольт. Бармен покачал головой, по-видимому, отрицая диагноз, поставленный Дином. - Какого чер... та... - еле выговаривал Дин, держась одной рукой за горло, а второй пытаясь остаться в вертикальном положении. - Опусти... пис... толет...

Вместо этого Дэвид вынул магазин и проверил патроны. Затем защелкнул его обратно и снова направил на Дина, будто тот действительно мог сейчас представлять для него какую-то опасность.

- Один еще остался... - пробормотал Бетчер, объясняя положение вещей, понятное только ему.

- Какого... что это? - Дин только сейчас заметил, что недалеко от ног Дэвида на боку лежит странная стеклянная бутылка, то ли грязная, то ли... исписанная?

В голове промчался мириад вариаций, чем захотел угробить его Дэвид и где он мог взять эту дрянь, от которой уже отчетливо прожгло дыру в пищеводе и желудке, и начинала кружиться голова.

Вместо ответа Дэвид пнул бутылку ногой, та покатилась в сторону Дина, расплескивая прозрачное содержимое.

- Что... - Дин закашлялся. - Что это? - едва выговорил он, все еще тяжело дыша.

- Я не собираюсь стрелять в тебя, не для тебя пуля, - ответил Дэвид очередной загадкой, он тоже с трудом дышал.

- Сегодня... явно... мой день... даже отпраздновал... - Дин почти замер. Он совсем ничего не понимал, но не было похоже, что Дэвид планировал снова оседлать его и попытаться утопить какой-то ракетной соляркой.

- Это подарок, - Дэвид кивнул на бутылку и опустил пистолет.

- Мой день... рож... рождения зимой... - отшутился Дин, пытаясь не зажмуриться от саднящей боли в горле и не выпустить из виду Бетчера. Мужик окончательно свихнулся и творил нечто совершенно необъяснимое.

- Отцу... - коротко ответил Дэвид.

- Что? - не понял Дин, растерявшись от упоминания отца. Дэвид ему предлагал... что? Подарить это отцу?

- Моему.

- Что? Зачем... - Дин беспомощно дернул подбородком в сторону бутылки, уже не находя слов и вопросов. Какого хрена Дэвид силой напоил его этим пойлом?

Дэвид кивнул, указывая взглядом на сосуд с призывом Дину посмотреть на него получше.
Дин перевел глаза на бутылку, предварительно просканировав взглядом окружающее пространство в поисках ножа или любого другого подходящего оружия. Дэвид как-то разом утратил все его доверие. Возможно, своей нелепой попыткой его убить, которой Дин еще не смог придумать убедительного оправдания.

Ему отчего-то становилось дурно, и горячая волна прошла по телу, оставляя за собой неприятное онемение. Он постарался сконцентрироваться.

- Мне жаль, что так вышло. Но выбор сделал ты сам, - выдал Дэвид очередную порцию бреда тяжелобольного.

- О чем... ты...

Дин потянулся рукой к бутылке и приподнял ее за горлышко. В одно мгновение его будто током прошибло, и он бросил эту... вещь... обратно на землю, словно та была заражена чумой.
Хотя не факт, что чума была бы хуже.

Внутри бутылки, испуская черную извивающуюся и тающую в остатках жидкости струйку, плавал большой слегка пожелтевший клык.

- Что за хрень... - выдавил он из себя. Почти против собственной воли он снова присмотрелся. Снаружи стекла, покрывая почти равномерно прозрачные бока, была не грязь. И не просто кляксы или разводы... смазанные и неровные, это были какие-то письмена или знаки. Совершенно причудливые и не знакомые Дину, несмотря на хорошую зрительную память. Не картинки и не буквы, что-то старое и чертовские темное... Это отчего-то он понял с запоздалым ужасом. Магия...

- Где... взял? - расширенными глазами он взглянул на Дэвида, который обреченно сник и тяжело сглотнул.

Дэвид, похоже, не понимал до конца, во что он вляпался, во что Дина затащил... натворил...

- Подарок. - Словно это должно было все объяснить. - Привез ему сюрприз из отпуска. Думал, все смогу исправить. Думал, делаю как лучше...

- С этим? - изумленно воскликнул Дин. - Ты хоть понимаешь что...

- Понимаю! Ты думаешь, я не знаю, что привез не бутылку текилы на день рождения? - вспылил Дэвид. - Он должен был уже понять, что его жизнь стоит намного большего, чем это их гиблое предприятие, вечные их пьянки и охоты на несколько месяцев. Что он убивал и себя и всех окружающих. Как убил свою жену, мать мою! – он почти кричал.

- Ты его... убить, что ли, решил?

- Дать шанс.

- Шанс на что? - Дин в неверии потер лицо. Перед глазами все начинало расплываться, и сконцентрироваться становилось тяжелее. - Ты хоть понимаешь... что это... за черная дрянь... магия... или проклятье... я даже... - Дин не мог вдохнуть достаточно воздуха, чтобы объяснить, насколько страшную вещь Дэвид нашел, сам того не понимая.

- Шанс выбрать! - рассерженно крикнул Бетчер, с трудом поднимаясь на ноги.

[Omela]

продолжение

- Господи... какой бред... - Дину даже не хотелось думать, куда заведет его эта логическая цепочка и что сейчас лежало перед ним. Что находилось внутри него. В одно мгновение он понял, что уже не в первый раз... бутылка в бумажном пакете... - О, нет... - простонал он, откидываясь на землю и закрывая лицо руками.

- Они мне сказали, что если он выпьет, то он... он будет вынужден выбирать. Изменить свою дерьмовую жизнь или смерть!

Дин не знал, что ответить, предчувствуя, что сейчас рассказ обернется к самому страшному. Дэвид продолжал:

- Он должен был выпить и все понять, когда перед ним встанет такой выбор. Все, что ему дорого, и все, ради чего он жил, и то, что уничтожало его. И по этому выбору... к нему пришел бы пес... который... который...

- Который что? - не выдержал Дин этих сказок, вбитых в голову бармену кем-то очень нехорошим. Дин начал подозревать кем. - Кто тебе дал ее?

- Какие-то шарлатаны... аборигены в Мехико... я думал, это все шутка. Дурацкий сувенир. Как заговоренная приносить деньги лягушка.

- Не шарлатаны, Дэвид... - Дин еще раз глянул на знаки. - Шаманы... ты сотворил такое...

- Я почти не верил, что это правда. Но говорили же, что работает. Что люди возвращаются, бросают пить, меняются, вспоминают семью, - Дэвид, тяжело вышагивающий рядом с Дином, остановился. - Он должен был осознать, что он чертов пьяница, тянущий за собой на дно всех, кто был вокруг него! Меня, Нормана, остальных. Он убивал все, что ему попадалось в руки...

- И ты так... решил его... исправить? Общество анонимных алкоголиков уже не дос... достаточно круто?

- Нечего уже было терять к тому моменту. Он уже все потерял. Он... он отобрал у меня все, даже то, что не давал. Он мою жизнь уничтожал, мой бар, свой бизнес... все! - Дэвид глубоко вдохнул, пытаясь подобрать слова. Дин приоткрыл глаза и посмотрел на него снизу вверх. Угроза больше не ощущалась. Обреченность и смерть висели над этим человеком черным растерзанным временем висельником.

- Зачем? - тихо спросил Дин. - Из мести?

- Хотел вернуть... хотел, чтобы он понял, что... - Дэвид с горечью покачал головой. - Я был зол. Я позвал его и выпил вместе с ним.

Черт. Услышав это, Дин осознал, насколько все завязалось глубоко в этой мрачнейшей истории. Дэвид, желавший предоставить своему отцу выбор с помощью странного заколдованного напитка, похоже, совершенно не понимал, чем ему это грозило, и, бросая вызов, еще и сам напился. Подписал смертный приговор. Отцу. Себе. Другим. Медленно, но верно куски пазла вставали в мозгу Дина на свои места. Старые пожелтевшие страницы библиотечной книги с четкостью раскрывались перед его внутренним взором на нужной странице. Кадехо.

- Это не просто... магия... Дэвид... это... - он тяжело сглотнул, будто слова застревали в его горле. Да черт... им было самое место там застревать, потому что масштабы этого подарка начали разворачиваться перед внутренним взором Дина с еще большей четкостью и ужасающей реальностью. - Это демон... пожирающий души... заблудшие души пьяниц, не знающих дороги домой!

Последние слова Дин почти выкрикнул, выжимая из себя силы. Дэвид не понимал... как он мог не понимать все это время, что он делает со всеми людьми, которых напоил. Что он сделал со своим отцом, с самим собой... с Норманом!

Он же ему... он же его... ослепляющим жаром пронеслась волна по телу... это ведь не Дэвид напоил Нормана...

- Они сами... они сами делали свой выбор... - с каким-то отчаяньем в голосе, граничащим с истерикой или полнейшим безумием, пробормотал Дэвид.

- Это не они... Дэвид, - Дин приподнимался на локтях. Нужно встать, нужно... что-то сделать... - Это кадехо... его... его... - Он снова сглотнул, чувствуя, как содержимое желудка рьяно просится на волю. Он сделал глубокий вдох, проглатывая собственный дискомфорт, который сейчас не был его главной проблемой. - Его привязали к этой чертовой бутылке... как-то... как-то заставили этот напиток помечать людей... вызывать демонического пса... Господи, Дэвид...

Дин просто не мог найти слов, потому что Дэвид... черт возьми, вот такого он точно не мог предвидеть. И никто не смог бы.

- Они сказали, что им будет предоставлен выбор! - уже со злостью в голосе ответил Дэвид, сжимая в руке все тот же несчастный кольт и направляя его на Дина. - Что их судьба будет в их руках! Он должен был понять и все исправить...

- Дэвид, тебя обманули... - Дин с трудом смог сесть. Он следил за каждым движением Бетчера на тот случай, если у того дернется палец на спусковом крючке, и тот на волне эмоционального расстройства решит отстрелить ему жизненно важную часть тела, например голову.

Дэвид упрямо качал головой, не желая впускать в свое сознание правду, которая превращала его в нечто, что уже не могло классифицировать его как нормального человека.

- Дэвид... - выдохнул Дин, прислоняясь спиной к поваленному стволу дерева, к которому смог отползти спиной вперед. - Почему все эти люди?

- Я должен был... - дрожащим голосом ответил Дэвид, едва не опустив пистолет, но сдержавшись. Удержание Дина на мушке будто бы придавало ему силы или давало чувство защищенности. - Я должен был выиграть время...

- Для себя? - догадался Дин. Какое еще мог время пытаться выиграть Бетчер после того, как выпил напиток-смертельную ловушку вместе с отцом, чтобы проучить того за ошибки прошлого и попытаться его вернуть в нужное русло глубоким пугающим внушением с помощью приходящего по вызову демонического пса.

- Если бы я только знал с самого начала... - Дэвид звучал настолько... убито, что у Дина защемило сердце. Не мог он его отнести к разряду чудовищ. Жертва... глупая безрассудная, отчаявшаяся жертва... Но все же...

- И что? Это тебе... помогло? - Дин не мог не спросить. Сколько бы всякого разного и не было вмуштровано в него отцом, основные человеческие принципы и морали всегда были превыше всего.

- Да! - снова на грани срыва прокричал Бетчер, в эмоциональном порыве дергая пистолетом. - Помогло! Потому что... потому что я не должен был умирать. Не должен...

- Почему? - спокойно спросил Дин.

- Должен был быть выбор... я знал, какой выбор сделаю... еще до того, как пил... но он не пришел... - Дэвид приблизился к Дину. - Он не пришел!

- Кто? - Дин тяжело дышал, не зная, сколько у него времени на то, чтобы восстановить силы до того, как за ними обоими явится пес. До него, наконец, дошло, и этот вопрос был почти риторическим.

- Белый...

[Omela]

продолжение

- Ты... ты ошибался, Дэвид...

- Нет, - снова закачал головой Дэвид. - Он приходил к ним... белый приходил к ним, и они выживали. Это был правильный выбор! Он должен был прийти к нему... ко мне!

Белый... белый пес не пожирал души. Дин вспомнил короткий абзац в той чертовой пыльной книги. Белый преследовал, предупреждал, охранял. Не убивал.

Дин понимал, что подобрался настолько близко к истине, что еще немного, и он обожжется.

- Зачем ты давал им выпить? Кого ты выбирал? - Болезненно, словно ножом резать... потому что Дэвид ему нравился. В тот короткий промежуток времени, который он знал его и не знал содеянного им. Нравился по-настоящему, как человек. Хороший. А он... от отчаянья мог пойти на такое. От желания жить мог пойти на такое. Ослепленный страхом и желанием продолжать свое обреченное существование.

- Только тех, кто этого заслуживал... тех, кого не стали бы искать... - Дэвид, судя по выражению лица, уже начал все понимать, прозревал под весом той правды, что открывал ему Дин. Открывал как уродливую искореженную плоть под толстым слоем обожженной кожи, когда срываешь не зажившую болячку и понимаешь, что делаешь только хуже.

- Как ты мог решать? - покачал головой Дин. - Как ты мог судить о том, кто заслуживает, а кто нет? - Земля медленно уплывала из-под его тела. Вперемешку от всего, лежащего перед ним кошмара... от человеческой натуры, которая до последнего придумывала себе оправдания и готова была слепо им следовать, будто это был единственный путь. Единственный выход.

- У меня не было выбора, - оправдывался Дэвид, так же, как и все жертвы собственных ошибок. - Я должен был жить дальше... потому что... потому что...

- Что? - обессилено спросил Дин.

- Потому что я думал, что могу все исправить... то, что уничтожил мой отец...

- Опусти пистолет, Дэвид... - сглотнув, проговорил Дин. Во рту пересохло уже так сильно, что, казалось, горло сейчас пойдет трещинами и разорвется.

Бетчер покачал головой, не желая уступать.

- Дэвид... это не может продолжаться. Ты же убил их всех...

- Нет, - закачал головой Дэвид, - нет, я давал им шанс, я просто покупал себе немного времени... потому что... потому что пес шел за теми, кто терялся... кто терял свою дорогу...

- Ты спаивал людей этим проклятым пойлом, просто принося их в жертву... древнему демоническому духу... Кадехо... они не дают право выбора...

- Нет! В их смерти были виноваты только они сами... тем, что пропивали свою жизнь, жизни близких... неправильным выбором! - Дэвид дернул дулом, будто готовясь выстрелить.

- И Норман? Ты ведь пошел его искать... потому что знал, что это не так. Ты хотел его спасти...

- Заткнись! Заткнись! - прокричал Бетчер, и Дин понял, что уже переступает черту, после которой Дэвид может не только бросить его здесь в лесу в полностью неадекватном состоянии от приема заколдованного алкоголя, но и на самом деле выстрелить. Потому что Норман... он был на его совести. Но пути назад уже, кажется, не было.

- Скольких бы ты убил, чтобы покупать время и для Нормана?

Дэвид горько рассмеялся.

- Не многих... мне было бы достаточно только одного. Ты... ты сам себя выбрал на эту роль, даже того не понимая, когда выпил эту "текилу" вместе с Норманом! Ты сам подписал себе смертный приговор... я не выбирал тебя! Ты выбрал!

- Дэвид... - Дин не в силах был встать или даже полностью осознать свое положение в данный момент, но слова били больно и точно в цель. Он сам... сам вошел в эту ловушку и сам же ее и расставил...

- Твоя жизнь... это правильная цена... - Дэвид отвернулся от него, прошел немного в одну сторону, потом в другую, слабо покачиваясь и явно дрожа - судя по тому, как трясся пистолет в руке. - Ты виноват в его смерти. Ты пил с ним... стрелял... - он улыбнулся с невыносимой болью, которая означала только одно: потерю, сравнимую с потерей огромного куска собственной жизни. - Ты заслужил... ты должен был заслужить...

- Дэвид, я все еще могу помочь...

- Только вот он пришел к тебе... белый... он пришел к тебе... - Бетчер терял остатки самообладания. - Белый пришел к тебе, но ты не заслуживаешь второго шанса! Потому что ты виноват... ты виноват... ты убил его!

- Ты знаешь, что это не так... - Дин тяжело моргал, даже нескольких глотков этого отравленного сверхъядреного пойла оказалось достаточно, чтобы взять над ним верх в таком ослабленном состоянии. Кровопотеря и общая изможденность теперь убивали его в буквальном смысле слова. Дэвид убивал его одним только фактом того, что влил ему в глотку несколько жалких глотков. Потому что Дин знал... знал, что будет дальше. За ним теперь придет тот, чьего прихода так долго и старательно пытался избежать бармен с упорством маньяка-убийцы. - Ты убил их всех.

Дин поставил точку, сам не зная точно зачем. Это могло стоить ему жизни. Де черт, скорее всего, и так и будет, но почему-то ему становилось это так безразлично, что он сам испугался бы... при других обстоятельствах.

Дэвид долго стоял над ним с уже опущенным кольтом. Каждое слово Дина, каждое значение всех его слов медленно и неотвратимо впитывалось в его сознание, отравляя там внутри остатки здравого смысла. Потому что ни один... ни один нормальный человек, не одержимый демоном или серьезным психическим заболеванием, не вынес бы настолько неподъемного веса вины. Осознания содеянного спустя столько загубленных жизней. Вины, существовавшей все это время, но так ловко прятавшейся под толстым слоем лжи самому себе. Под прикрытием благих намерений, которыми выложена уже не просто дорога в ад, а настоящий экспресс-эскалатор, покрытый бархатной кроваво-красной дорожкой.

Все эти люди: охотники, дальнобойщики, даже старые друзья Нормана - все до единого были выбраны с ювелирной точностью самим Дэвидом и проданы в обмен на время. Потому что по не известной Дину причине насытившийся сожранной душой кадехо забывал на время о своей первоначальной жертве.

А может быть, он даже сумел прикормить демонического пса и вызвать у него нездоровую зависимость от подачек "хозяина".

Как это все было... отвратительно. Тошнотворно и невыносимо по всей своей природе и сути, которая сочилась черным гноем из не вытравленной демонической души. Все эти собаки... убийства. По сути, все они были делом рук человеческих.

- И что теперь? - спросил Дин, не ожидая, впрочем, адекватного ответа.

- Теперь у меня есть оружие, - Бетчер поднял кольт, - теперь я знаю, что его можно убить. Ты показал мне выход, Дин. Прости... я не скажу тебе спасибо за это, потому что ты заслуживаешь своей участи... и оно к лучшему, что ты убил своего белого. Ты... ты... сам это выбрал.

Дин не мог с ним спорить, и у него язык не поворачивался начать упрашивать Дэвида сохранить ему жизнь. Помочь ему выжить за помощь в убийстве монстра, который уничтожил под его руководством стольких людей. Дэвид все равно не дал бы ему все исправить. В этом у Дина не было ни единого сомнения. И Дэвид только подтвердил его мысли.

- Я исправлю все то, что началось с этого подарка. Я закончу этот сумасшедший марафон... потому что... потому что я так больше не могу... - Дэвид попятился назад и споткнулся о свой рюкзак. Подняв, он повесил его на плечо, а затем и подобрал сумку Дина, которая валялась неподалеку. И Дин уже точно знал, чем для него имеет все шансы закончиться эта охота. И, скорее всего, это случится без его ведома, учитывая, как серело по краям изображение перед его глазами, как расплывался перед взором ошеломленный и разбитый вдребезги Дэвид. - Все закончится здесь... сегодня.

- Дэвид, - Дин хотел бы его предупредить. Остановить. Этого могло оказаться недостаточно. Слишком мало было одной серебряной пули в руках у раздавленного эмоциями человека, который даже стрелять толком не мог. Он совершал ужасную ошибку, приговаривая столько будущих жертв.

Дэвид кивнул на бутылку, валяющуюся у ноги Дина.

- Это помогает. Каждый раз, когда кто-то напивается этой текилой, пес не может устоять и приходит к нему. Он так любит... ваши жалкие пропитые душонки, за которыми уже не осталось совершенно ничего... Ты умрешь не зря...

И Дину вдруг подумалось, что не настолько уж Дэвид был в неведении о действиях псов-монстров. За такой срок он мог хорошо изучить их повадки и предпочтения. Предпочтение заблудших, тонущих в тоске, ненависти к самим себе, одиночестве и боли душ, испивших текилу. С его подачки. Но все же.

- Это ничего не исправит, Дэвид. Все смерти... останутся на твоей совести, - вынес Дин приговор, зная, что Дэвид заслуживает этого так же, как тот думал о нем самом.

- Она останется здесь... с тобой, - Дэвид кивнул на бутылку, в которой все еще оставалась заколдованная текила. - Ты сможешь облегчить себе конец. Ведь вы все только для этого и пьете... чтобы вам стало легче. На час, на два... только бы забыться и не давиться вашими проблемами, страхами и ошибками. Вы готовы захлебнуться в самообмане, напиться им до беспамятства, чтобы стало легче. Я оставлю это тебе... пусть тебе будет легче принять свой конец, Дин.

Дэвид пошел спиной вперед, глядя прямо на Дина. Того, кто должен был стать последней жертвой его страшных ошибок и самообмана. Тех самых, от которых ему самому не стало бы легче. Уже никогда.

А Дин оставался позади. Со своими ошибками. Со своим способом от них укрыться и... ослепнуть и оглохнуть. С таким желанным и простым, но невозможным. Потому что это трусость, это предательство, это разрушение...

Только вот никто не спрашивал его мнения, когда он, глядя на удаляющуюся между стволами деревьев спину Бетчера, попытался встать на ноги, приложил все мыслимые усилия, на которые был способен в этот момент. Он поднялся, держась за сырой рассыпающийся ствол мертвого дерева... но проиграл, упустив тот жизненно важный момент, когда кровь вдруг словно вскипела и ударила обжигающим гейзером в голову, и все вокруг вдруг исчезло.

[Tanhay]

Очень интересно сейчас, зная хоть немного о псах и всей этой ситуации перечитывать. Все становится на места, и расспросы Дэвида о Джоне, и то, как он рассматривал карту с пометками мест нахождения жертв, уже тогда, наверно, подумал, что Дин много знает, и вообще интересно читать вот так.
А выходит Белый пришел только к Дину, а Дэвид все же урод, так подстрелить и подставить человека, который хотел помочь, и мог помочь! Ка он Дина разве что бантиком не перевязал, он же уже вырубается, приходи и жри.
Буду очень ждать, пусть на вас нападет вдохновение.

[Omela]

Глава 18

***

Пасмурная дымка скороспелого осеннего вечера сонно стояла за мотелем, путаясь в сырых темных стволах редких деревьев возле стоянки. Джон уже не надеялся найти на своем положенном крайнем, размеченным белым, месте красавицу Импалу. Их угол стоянки, прямо перед номером, был пуст, и, когда Джон заглушил двигатель и вышел из машины, он уже был почти на сто процентов уверен, что и номер окажется пустым. Чего именно ждать внутри, гадать не стоило, но все же он осторожно огляделся вокруг, достал свой пистолет, чуть прикрывая его полой широкой куртки, и подошел к дверям. Внутри было тихо и темно. Узкая щель в окне, где штора не оказалась наглухо задернута, была темной. И замок выглядел нетронутым. Никто в номер не вламывался. И пусть не было повода думать об этом, такие возможности в их работе отметать было нельзя.

Осторожно открыв дверь своим ключом и войдя в номер, Джон остановился возле порога. Внутри было пусто и холодно. Никто не включил обогреватель, чтобы наполнить комнату пахнущим пылью теплом. Никто не держал свет включенным до момента, когда он вернется. Никто его не ждал.

Он осторожно прошел дальше, перешагивая через разбросанные по полу вещи. На первый взгляд можно было бы решить, что здесь орудовал грабитель, искавший ценности. На полу валялись одежда и содержимое сумки, постели были разобраны и смяты, частично сброшены на пол. Стол и стулья перевернуты... были ли это следы борьбы? Сказать было сложно, но с целой дверью борьба не вязалась. Разве что Дин сам открыл дверь опасности.

От этой мысли снова в голову полезли рассказы Джека Маерса о том, как к нему однажды явился демон в теле его сына. Но Джон постарался отогнать от себя эти мысли. Не об этом надо сейчас думать.

Весь этот бардак намного больше был похож на дело рук одного человека – очень неуравновешенного, расстроенного, вышедшего из себя человека, который крушил и ломал от невозможности направить свои эмоции в желаемое русло. Даже вмятина в гипсокартонной стене между кроватями, с еле видными темными пятнышками по краям.

Джон убрал пистолет и быстро заглянул в темный провал открытой двери в ванную комнату. Там было пусто и так же холодно, на полу лежала смятая, брошенная как попало одежда. В нее был одет Дин, когда они в последний раз виделись.

Сорванная занавеска душа валялась смятой грудой на полу, но она была сухая, как и дно, и пол вокруг, и даже полотенца. Этим никто не пользовался уже больше суток. Но на следы борьбы это так же не было похоже.

Вывод оставался один, думал Джон, возвращаясь в комнату и спешно подбирая вещи. Нет, не для того чтобы заняться уборкой и внезапно в такой момент навести порядок. Скорее, для того, чтобы самому прийти в норму, собраться с мыслями. И найти хоть какие-то подсказки о том, что могло здесь случиться.

Он не мог точно утверждать, но вариантов развития событий было не так уж и много. Дин разнес номер и ушел? Судя по разбросанной одежде, переоделся и забрал сумку с оружием, которая стояла возле двери. Так же за перевернутым столом не обнаружилось книг, блокнота Дина и его карты, на которой он делал свои пометки, относящиеся к расследованию. Последнее немного расстроило. Если Дин действительно отправился на охоту, в блокноте и на карте были помечены все места убийств и имена жертв, которые Джон не записывал где-то отдельно у себя. Большая часть собранной информации по делу осталась у сына.

Быстро швыряя вещи Дина в оставшуюся на полу распотрошенную сумку, Джон уже знал, что сюда он вряд ли вернется. Не факт, что они уедут сразу же, как он найдет Дина. Сначала закончат охоту. Но вот оставаться в этом мотеле и конкретно этом номере не было никаких сил. Каждая стена сыпала в него обвинениями, в которых он не желал себе признаваться, а если признался бы - они задушили бы его окончательно.

Поэтому Джон собрал все, что осталось, еще раз проверил номер и, выйдя на стоянку, бросил сумку с вещами на сидение своей машины. Запер дверь комнаты, оставив ключ болтаться на дверной ручке.

Было такое правило - не только в их семье, в нормальных семьях тоже - когда кто-то пропадал, всегда оставался шанс, что он может вернуться домой, и кто-то должен был там дежурить. Чтобы было куда возвращаться...

Джон остановился у водительской двери и задумался. Затем вернулся к номеру и забрал ключ с собой. Номер был оплачен еще на два дня. Он не мог... просто не мог отрезать Дину все пути для возвращения, даже если сам не хотел и ногой ступать в эту комнату. Не сейчас и не так.

Перед уходом он посетил офис менеджера отеля и расспросил, когда тот видел Дина в последний раз. Как оказалось, тот не был уверен на все сто процентов, но, кажется, позавчера утром и больше ни разу с того момента. Хотел было уже снять с них номер, объявить брошенным и убрать все их вещи в камеру хранения на недельку-другую. Джон попросил оставить номер за ними еще на пару дней, а еще оставил свой телефон на всякий случай и наказал срочно звонить, если Дин вдруг объявится в его отсутствие. Благо из окна офиса неплохо просматривалась стоянка и сам номер.

Заводя двигатель, Джон снова взялся за мобильник, открыл его и посмотрел на длинный список сделанных вызовов в журнале звонков. Столько их и ни одного ответа. Он чувствовал, что произошло что-то очень нехорошее. Охотничьи... но больше родительские инстинкты говорили ему об этом.

[Omela]

***


Резкий непонятный звук разрезал черную тишину, и Дин вздрогнул. Спустя секунду звук повторился, громким эхом отражаясь в разболевшейся голове. Короткий то ли вжик, то ли хруст, что-то очень знакомое, но такое недостижимое в данный момент.

Звук еще раз, громче, вонзился в его слух, и следом вдруг что-то коснулось его лица. Не просто легким прикосновением, а скорее, колючими укусами нескольких пчел. Коротко, раз – и нет больше.

Дин напрягся и, словно всплывая на поверхность из ванны с расплавленным битумом, выдрал себя из липкой тьмы. Он медленно открыл глаза, поднимая тяжелые веки, моргнул от яркого света сверху, стараясь сфокусироваться.
Одно мгновение и эта идея уже не казалась такой замечательной: слишком ярко и больно резануло по глазам. Он зажмурился, сглотнул сухим прилипшим языком и снова разомкнул веки.

На этот раз прямо над ним появился очень яркий длинный прямоугольник, заполнивший большую часть пространства. По бокам от него вниз тянулись длинные темно-коричневые стены, что-то пахло знакомо... густо и сыро, словно после дождя. Дин чуть повернул голову и разглядел светлые прожилки на темном фоне стен... корни, в одном месте их рыхлой, крошащейся стены торчало нечто бледно-розовое и извивающееся...

Узнавание нахлынуло на него удушливой волной почти что паники, потому что стены вдруг будто стали удлиняться, опуская его все глубже и глубже в прямоугольник, вырытый в земле. Дневной свет над головой шокирующе недоступным пятном задрожал, пытаясь исчезнуть. Дин напрягся, понимая, что нужно успокоиться и не паниковать.

Только тело почти не слушалось. Лежало неподвижно на холодной и чуть мокрой земле, под спиной ощущались острые камешки и всякие корешки. Руки были вытянуты вдоль тела, ноги прямо, – словно солдат по стойке «смирно».

Раздался тот же самый резкий шуршаще-скребущий короткий звук, и Дин резко посмотрел вверх, теперь понимая и узнавая его.

С таким звуком хорошо наточенная металлическая лопата входила в сырую землю.
Паника сдавила горло, не давая вдохнуть. Внезапный приступ почти клаустрофобии заставил заметаться и попытаться найти выход, но тело плохо поддавалось, будто окутанное каким-то параличом.

Звук взвизгнул снова, и тут же яркий свет смыло темное пятно, рассыпающееся и распадающееся прямо на глазах. И мгновения не прошло, как пятно приземлилось прямо на грудь и лицо Дина колючими мелкими комьями чуть сырой земли. Дин вскрикнул от неожиданности, заморгал, пытаясь избавиться от попавших в них земляных крошек. Поднять руки и защититься совсем не удавалось, конечности словно весили тонну или вдруг потеряли всякую связь с затуманенным мозгом. Сплюнув часть земли изо рта, Дин с ужасом понял, что на него летит очередной большой ком земли. Не успел он и вдохнуть, как на лицо приземлилась холодная и жесткая земля. Будто кто-то, быстро орудуя лопатой, закапывал его в этой самой настоящей могиле.

Он закашлялся от попытки крикнуть тому, кто наверху, но горло буквально ссохлось, не выдав почти ни единого звука, кроме слабого хрипа. Новая порция земли свалилась сверху, чудом попав большей частью на живот и грудь. Все еще небольшой, но ощутимый вес теперь лежал на нем, чуть сильнее вдавливая в неровное дно.

Он снова дернулся, и опять же безуспешно, сердце бешено колотилось, и уже казалось, что он не мог вдохнуть достаточно воздуха. Лопата наверху вжикнула снова, но вместо земляного кома в ярком прямоугольнике появилась большая по размеру тень и не упала тут же на него очередной порцией ожившего кошмара. Дин моргнул и прищурился, силясь разглядеть размытые очертания над ним, с каждой секундой все больше смахивающего на человека.

Дин выдавил из себя последние капли воздуха одним тихим словом:

- Стойте... – и почти сразу закашлялся снова. От звука голоса, раздавшегося сверху, его сердце едва не остановилось.

- А ты думал, не запачкаешься? Охота – грязное дело, - произнес низким хриплым голосом его отец.

И в то же мгновение новая большая порция земли рухнула на него сверху, накрывая лицо и погружая его в полную тьму, забиваясь в рот, нос, перекрывая последнюю возможность дышать... выжить.

Одним паническим усилием, словно все его тело вот-вот разорвется на части, он дернулся, пытаясь вдохнуть, встать и открыть глаза, превозмочь ужасный паралич, что превращал его неживую куклу на дне могилы...

И внезапно распахнул глаза...

Он быстро заморгал, делая судорожный глубокий вдох скованными ужасом легкими, внезапно освободившиеся руки непроизвольно метнулись к лицу и груди, чтобы стряхнуть с себя землю... которой там уже не было. Только его сырая одежда и холодная кожа, жесткий ледяной кусочек металла на тонком кожаном шнурке... амулет.

Непонимающе, все еще шокированный, он уставился в серое небо между разлапистыми ветвями, почти соединяющимися колючей путаницей у него над головой. Холодные острые капли падали ему на лицо, мелкими всплесками взрывались и стекали тонкими дорожками по щекам и подбородку, вниз по шее за ворот футболки. Вместо тяжелой земли на него капал осенний дождь.

Он резко выдохнул и задышал, кашляя. Зажмурился то ли от кошмара, то ли от воды, падающей на него сверху, и накрыл лицо руками в надежде прийти в себя. Тело постепенно тоже возвращалось с мир живых, и крупная дрожь забила его, напоминая, что он валяется на сырой земле, в лесу, в середине осени. Медленно свернувшись, Дин перекатился на бок и замер, ощущая, как от дрожи начинает ломить все тело, каждый отдельный мускул, каждый набитый синяк и ссадина. Простреленная нога дважды дернулась в коротком спазме, чуть шаркнув ботинком по земле.

Он застонал и с сожалением убрал руки от лица. Не вылезать бы в этот кошмар. Голова болела больше всего, в ней словно кто-то жил, свернулся шипастым пришельцем в черепной коробке и ворочался там, выставляя иголки и пульсируя; будто вот-вот взорвется, как в фильме "Чужой", и на потеху Рипли побежит сверкать лоснящимся задом по лесу.

Открыв глаза, Дин уставился в длинное стеклянное горлышко бутылки, которое пустым дулом таращилось на него, уже сделав свой последний выстрел.

Черт.

[Omela]

Дин тяжело сглотнул ком в горле. Послевкусие прилипло к его языку, горчащее, не похожее ни на что. Будто лизнул обугленную плоть. Провалы и ошибки со вкусом крови... собственной... были ему больше по душе.

Он собрал все свои силы и, подтянув колени, поднялся на четвереньки. Затем тяжело уперся одной ногой землю, рукой схватился за торчащую сломанную ветку упавшей сосны и медленно встал на ноги. Правда, тут же качнулся, как на сильном ветру. Чертово пойло забрало у него нормальную координацию и четкость зрения, прикрыв все это сверху головокружением и жуткой тошнотой. Пришлось потереть лицо, чтобы прийти в себя достаточно, чтобы не рухнуть снова. Стоять и дрожать одновременно было почти невозможно, и тело само застыло в каком-то нездоровом спазме.

Нужно было двигаться, чтобы согреться и не заработать вдобавок ко всему переохлаждение... если вообще еще можно было сделать себе хуже. Но только это не было его главной проблемой.

Дин огляделся вокруг. Лес, не считая шелеста дождя по ветвям и подстилке, был тих и почти неподвижен. Где-то там медленно сходящий с ума Дэвид пытался выманить черного кадехо.

Пары секунд хватило, чтобы Дин понял, что все, что с ним произошло, имело совсем иной смысл. Каждое сказанное Дэвидом слово ярко всплыло в его памяти.

Ты умрешь не зря...

Дэвид не мог уйти далеко, ему не нужно было этого делать, только отойти на достаточное расстояние, чтобы Дин считал, что тот его бросил. Что остался один. Он где-то поблизости, потому что выслеживает свою добычу - черного. А Дин здесь приманка на жирном ржавом крючке. Так, чтобы корчился активнее и привлекал внимание большой рыбы.

Иначе быть и не могло. Он его насильно напоил "текилой", чтобы приманить пса.
Дину осталось только одно: превратиться из приманки в охотника. Он оглядел поляну в поисках своего ножа и нашел его рядом на земле. Тело белого пса все еще лежало неподалеку, только шкура посерела и больше не сияла этим странным матовым светом, а кровь, разлившаяся из разорванного черепа, стала черной. Такой же, как и извивающаяся струйка внутри бутылки.

Он клеймил их кровью или слюной, что там было на оторванном зубе, добавьте сверху заклинание, и неизбежность идет к вам в гости. Дин отошел на шаг назад и прислонился спиной к поваленному стволу. Собери свое дерьмо, Винчестер, работа еще не сделана. Подумаешь, сверхъестественное отравление демонической дрянью. Зато ты знаешь, как эту мразь убить, никто, кроме тебя, этого сделать не сможет. Даже Дэвид с последним патроном в украденном кольте.

Дин уже не был уверен, что может все еще хоть на грамм верить в Дэвида и в то, что тот будет способен в ответственный момент сделать единственный выстрел.
Отец ему голову открутит за этот кольт...

Дин неосознанно нащупал телефон в кармане – жесткий, выпирающий сквозь ткань кусок никчемной пластмассы. Он сможет справиться... он справится... повторял он мысленно сам себе. Здесь все равно нет связи, и нет смысла на что-то надеяться, на какую-то подмогу. Он и раньше мог охотиться в одиночку, чем же этот раз хуже других. Ну, подумаешь, немного ранен, одной дыркой больше, одной меньше. Все дырки рано или поздно зарастают. Что пулевые червоточины, что извилистые расщелины, там, где разбилось, затянется толстыми уродливыми рубцами услужливой садистки-памяти.

Сделав несколько шагов в сторону леса, Дин покачнулся и едва не упал, больная нога сильно тянула и не хотела двигаться, как положено, мышцы сводило не то от долгой неподвижности, не то от ранения. Болело уже меньше, и он, как всегда, сосредоточился и задвинул боль подальше, чтобы на ней не зацикливаться. Сконцентрировался на окружении всеми своими чувствами.

Одной из проблем было то, что начинало темнеть, и поиски Дэвида теперь усложнятся, а вот кадехо найти одного из них будет намного проще. Они оба меченные для него и теперь словно маяки в тумане или большие неоновые указатели во тьме.

Если Дину удастся найти Дэвида первым, то он... а что он? Дин задумался на мгновение, что же ему теперь делать с самим Бетчером, который, оказывается, был зачинщиком всего этого ужаса и виновником смерти стольких людей. Он был человеком, а людей они не судят. Не в их это принципах. Для людей есть свое правосудие, не Винчестеры, не Дин. Не имеет он права. Может, отец знал бы, что делать... а Дин, он сам мог сделать только одно. Спасти его от пса.

Только бы найти раньше.

Дин собрал все силы, чтобы передвигаться как можно тише в замерших сумерках, мягкий толстый слой коричневых иголок, словно ковер, глушил его шаги. Но не только его – любая тварь божья или дьявольская так же бесшумно подкралась бы к нему. Дин оглянулся вокруг, остановившись у одной из елей, оперся о нее рукой, чувствуя под пальцами грубую холодную кору. Воздух словно застыл, так тихо, как не бывало даже перед самым рассветом, начал сгущаться и темнеть. Дин был уверен, что будь у него фонарь, то луч света подсвечивал бы ярче белые разводы тумана, который, словно молоко, налитое в стакан с водой, проявлялся вокруг.
Дин осторожно поднял нож чуть выше и двинулся дальше по едва заметному следу, оставленному Дэвидом. Ему оставалось только надеяться, что в полной темноте ночи он не потеряет его. В противном случае у него не останется больше никакого выбора, только выманивать кадехо на себя. Как и планировал Бетчер.

[Omela]

***


Джон нервно тер руками кожаную оплетку руля, за лобовым стеклом дворники, поскрипывая, гоняли крупные капли дождя. Дорога темно-серой дохлой анакондой с пятнами луж тянулась между неровными рядами елей на склонах вдоль дороги. Плотные низкие тучи еще быстрее скрадывали остатки дневного света и тепла, остававшегося от еще мягкой части осени.

Он старался не думать о том, что его сын мог быть где-то в лесу, вместо бара или чьего-либо дома. Вместо какой-нибудь заскучавшей в этой дыре девчонки, в объятьях которой он нашел утешение. Только кого он обманывал? Если Дин вгрызался зубами в работу, то он, как питбуль, челюсти больше не размыкал, пока либо не загрыз бы ее, либо не подавился.

Мобильный телефон угрюмо валялся на сидении рядом с ним, длинным черным хвостом провода присосавшись к зарядному устройству. Не так много веры оставалось у Джона в то, что Дин все еще может ему позвонить. Как бы ему этого ни хотелось, но раз не позвонил первые стуки, дальше шансы уменьшались с геометрической прогрессией.

Некуда больше было ехать, кроме как в Элк-сити. Правда, он все равно проверил в библиотеке в Грейнджвилле, но там сын больше не появлялся. Оставались еще дома жертв да бар, возле которого он в прошлый раз обнаружил Импалу. Странно было бы вернуться туда Дину, если бы он не был как-то связан с работой. Выпить он мог бы и в другом месте, а вот раздобыть сведения для работы... для этого бар подходил идеально.

Из-за дождя дорога сама собой растянулась на добрых два часа, и он все еще не был на месте. Приближающаяся ночь придавала отсутствию Дина все более зловещую окраску.

Въехав в границы города, Джон снизил скорость и стал внимательно осматривать все стоянки, обочины и дороги в поисках Импалы или самого Дина, словно тот мог действительно внезапно объявиться где-то на улицах горного городишки, как ни в чем не бывало. Но обочины и улицы были практически пусты, никто не выбирался под дождь в такую противную погоду, предпочитая остаться в своих домах.

Джон прокручивал в голове последние слова Дина, касавшиеся работы, но он тогда так сильно был занят своими делами... чертовой встречей с Маерсом, что ничего конкретного вспомнить не мог. Что-то про свидетеля. Дин что-то говорил про свидетеля. И все. Дальше чистый лист, который стал еще чище за время дороги в сторону Калифорнии, потому что был вытеснен напрочь волнением за младшего сына... а потом и за самого Дина после звонка Сингера.

Город он объезжать полностью не стал, сразу направился к центральной улице, где неподалеку от перекрестка на темной стоянке в прошлый раз торчала Шевроле. Чертовски глупой была идея... желание, чтобы сын снова спал на заднем сидении, и даже уже неважно было бы, сколько он при этом выпил.

Свернув на перекрестке в нужном направлении, буквально через пару минут он уже съезжал с дороги на стоянку. Сейчас она была наполовину заполнена, как минимум десяток машин плотно ютились поближе ко входу в бар. В дальнем углу, возле лысого пустыря, одиноко стояла Импала, совсем чуть-чуть поблескивая в еле достающем до нее свете фонаря.

Джон подъехал прямо к ней и припарковался рядом, заглушил мотор и быстро выбрался наружу. Еще до того, как он приблизился к машине, он увидел, что она пуста. Машина стояла темной и холодной под осенним дождем, и тонкие струйки воды текли по ее глянцевым бокам и стеклам. Почти неосознанно Джон коснулся пальцами капота, обходя ее вокруг, ледяной металл словно неприветливо кусался. Нагнувшись к темному стеклу, Джон разглядел книги на переднем сидении Импалы, брошенные, словно в спешке, до сих пор открытые на каких-то страницах, заложенные карандашом или согнутым листком бумаги.

Джон перерыл свои карманы в поисках запасных ключей к машине сына, но они нашлись только в его сумке, которая валялась в салоне пикапа. Последующий обыск Импалы показал, что в багажнике не достает оружия: пары ножей, обреза, кольта - стандартного набора, с которым Дин предпочитал ходить на охоту. Черт возьми. Глупые надежды на то, что тот где-то отсиживается, иссякли полностью, и теперь не возникало ни малейшего сомнения в словах Бобби о том, что Дин отправился охотиться.

Была одна-единственная хорошая новость во всех этих поисках: мобильного телефона в машине не было, и это могло значить то, что Дин взял его с собой. Стоило ли надеяться, что он не был выброшен или испорчен окончательно?

Уже в сотый раз, наверное, за последние сутки Джон пожалел о том, что его темперамент - и небольшой перебор алкоголя - стоил ему единственного средства связи с сыном.

Замеченные ранее книги на переднем сидении оказались библиотечными. Больше всего его внимание привлек верхний старый том, открытые страницы которого оказались заложены оторванным куском обертки от магазинного буррито. Не понятно было иногда, что больше раздражало Джона: способность Дина поддерживать порядок в оружии и доме, когда он был за главного, пока Сэмми жил с ними, или его поразительная способность устраивать бардак и свинарник из собственных вещей. Личный маленький хаос, который всем казался просто беспорядком, а для него имел какой-то свой собственный смысл, где каждая вещь была полезна и на своем месте, приспособлена к делу и обозначена целью. Этот бардак всегда имел цель отвлечь, рассмешить, расслабить, отругать и обратить внимание на его существование. Словно бродячий пес, который лезет под ноги, чтобы через него обязательно споткнулись и вспомнили, что он где-то здесь.

Джон приподнял книгу и присмотрелся в полумраке к тексту на открытой странице. Черные псы, одна страница, другая, легенды и мифы, сравнения. На одной странице отдельной колонкой текст про южно-американского кадехо. Неужто все же он тут орудовал? Но, пробежавшись мельком взглядом по тексту, он не нашел в нем ничего нового, кроме того, что уже знал сам и ему сообщил Бобби о черном демоническом псе-предвестнике. Не сходилось нихрена в голове. И Сингер не слишком сильно помог в этом деле. Нароет ли он что-то еще?

Вопросом этим он не стал слишком сильно озадачиваться, намного важнее было понять, что нарыл Дин и куда в одиночку его понесла нелегкая. Яркими окнами светящийся бар за его сгорбленной на переднем сидении спиной, кажется, мог дать пару ответов на его вопросы. Не просто так он находил Импалу здесь во второй раз.

Перед тем, как выйти из машины и запереть ее, Джон поднял с сидения блокнот Дина, где тот на разлинованных листочках вел свои списки.

[Omela]

В баре было ярко и душно, не слишком приветливо, на вкус Джона. Он сам в таком месте не остался бы на лишний стаканчик. Большие столы у дальнего конца помещения туго забиты шумной компанией в уже приличном подпитии. По маленьким столам скучающие завсегдатаи, со слабым интересом поднявшие на него глаза. Значит, часто бывают чужаки. Проходное место. Скорее всего, охотничье, судя по тому, как завешаны стены фотографиями толстомордых довольных охотников с дохлым зверьем в руках. В одном углу чучело, по балкам рога, дешево и стереотипно, как старые диски да потертые номерные знаки в дальнобоичьих дырах. А учитывая название, пили здесь, скорее всего, почти круглосуточно. Чем еще заняться в этой богом забытой дыре на верхушке горы. Здесь и белки сопьются со скуки.

За стойкой суетилась его главная цель - моложавый бармен в нелепом фартуке и с закатанными мокрыми отчего-то рукавами. Раздраженный и усталый, несмотря на ранний для бара час. За стойкой человека три: двое у дальнего конца, где над полками болтался немой телевизор, а один ближе к двери со стекленеющим взглядом, направленным в стакан чего-то прозрачного, может быть, водки. Этот вряд ли стал бы проблемой.

Пристроившись возле края стойки, но не садясь на табурет, Джон выжидающе глянул на бармена, который не сразу, но все же заметил его и тут же подскочил, чтобы принять заказ.

Вместо заказа Джон перешел к делу.

- Я ищу человека, он точно был в вашем баре. Его машина до сих пор стоит на улице.

Бармен, собиравшийся что-то сказать на первую половину фразы, тут же захлопнул рот и передумал.

- Шевроле? – он внимательно посмотрел на Джона.

Джон кивнул. Машина была, как минимум, замечена, а значит стоит давно.

- Я бы тоже не отказался его увидеть.

Инстинкты взвыли раньше, чем трезвый рассудок. Защитить, оградить, уничтожить всех, кто криво и косо посмотрит, неизвестную угрозу задушить еще до того, как она ей станет.

- Зачем? - резко спросил он.

Вместо бармена вдруг заговорил пьяница за стойкой, резко, но очень неловко повернувшись в сторону Джона и с укором ткнув пальцем в его сторону.

- Этот сопляк! - проблеял мужик заплетающимся языком. - Я сразу понял, что этот сопляк... - он потерял нужное слово, но по скривившемуся в подобие гневной гримасы лицу, стало ясно, что "сопляк" не заслужил его симпатии.

- Какой сопляк? - Джон угрожающе свел брови. Прежде чем бить, нужно было на сто процентов быть уверенным.

- Смазливый гаденыш... - пьяница вцепился в стойку и поднялся на ноги, снова привалился обратно, кривя рожу от отвращения. - Два дня тут крутился, сучонок, сначала с Номаном бухал... - Джон сжал челюсти сильнее. Эта нетрезвая мразь говорила о его сыне - и в этом Джон уже не сомневался, - но прежде чем он воткнет его распухший синеватый нос в столешницу, он должен был узнать, что еще тот мог сказать. - Потом... потом Норман не пришел. Потом он к Дэвиду заявился, притирался тут к нему, - Джон сжал чешущийся кулак под стойкой, - пока не свалил вместе с ним вчера. И все...

Мужик развел руками в разочарованном жесте. Бармен рядом закатил глаза, по горло сытый пьяным представлением.

- Рой, вали отсюда, еще восьми нет, а ты уже в стельку.

Рой ткнул угрожающим перстом теперь в бармена.

- Ты не затыкай меня, - он покачнулся. - Я сам видел, как он тут их обрабатывал... со стариком Нормом обнимался, а потом они оба... пшик...

Джон достиг крайней точки на шкале кипения, зуб, кажется, треснул у него во рту от усилия, с которым он пытался не ответить этому старому говнюку. Взять бы его разбухшую рожу и впечатать раз пять в стол, пока кровавыми пузырями он не станет рассказывать, как сильно он ошибся в его сыне. Но вместо этого он лишь резким движением сдвинул свою ногу так, что напрочь вышиб нестабильные ноги из-под алкаша, и тот грузной кучей повалился на пол, не успев даже схватиться за что-либо. Подавив в себе желание пнуть кряхтящую человеческую массу у ног, Джон обернулся к бармену.

- Вы его видели, когда он здесь был?

- Последний раз вчера, - бармен был серьезней и не сильно обращал внимания на Роя, возившегося у подножия стойки. - Он действительно ушел с хозяином бара, Бетчером. Если я правильно слышал, они пошли искать Нормана. Старик серьезно перебрал прошлой ночью с этим парнем вместе и так и не пришел домой.

Джон разочарованно вздохнул. Все сходилось. Это было как раз, когда он нашел здесь Дина пьяным и спящим в Импале.

- Когда они ушли?

- Вчера днем. Дэвид с того момента ни разу больше не позвонил, - с беспокойством продолжил бармен. - Это на него не похоже. Он свой бар просто так никогда не оставлял. Парень ваш друг? Вы знаете, что ему было нужно?

Бармен наверняка беспокоился о своем боссе и хотел узнать о том, куда он мог пропасть, не меньше самого Джона. Только вот Джон знал теперь немного больше. Подозревал, если быть точнее.

- Это мой сын, - не слишком громко, но твердо ответил Джон, и Рой отодвинулся от него еще дальше, поднялся, наконец, на шаткие ноги и, держась за стойку, ретировался в другой конец. Бармен же немного изменился в лице, явно потеплев по отношению к незнакомцу, ищущему сына. Джон разыграл эту карту. - Мне нужно знать, где он.

- Я не знаю, приятель. Он как здесь бросил свою машину вчера, так больше и не появлялся. Подозреваю, что они ушли вместе с Бетчером, но так и не вернулись. Учитывая, что здесь творится в последние месяцы... - он покачал головой. - Я бы на вашем месте уже начал бы волноваться.

Да он и так начал волноваться. Никто не мог представить насколько, зная немного подробностей о том, куда тот отправился.

- Кто такой Норман? - спросил он вместо того, чтобы как-то подтверждать слова бармена.

- Он Бетчеру почти как отец, хороший старик, только пьет многовато. И сына вашего он споил, скорее всего, уболтал своими россказнями охотничьими.

Джон потер глаза, за стенкой черепа начинала разрастаться головная боль. Это мог быть тот самый свидетель, о котором говорил Дин. Отлично провел допрос, сынок, пролетела саркастичная мысль. Как жаль, что он его тогда не выслушал.

- Вы знаете, где он живет?

- Норман? Дэвид вчера был у него, старик дома не появлялся, - парень пожал плечами и покачал головой.

- И все же, - настаивал Джон.

Бармен с сомнением вздохнул, но взял из-под стойки квадратик бумаги и написал адрес неровным почерком.

- Я не знаю, кто вы, - сначала с сомнением произнес он, протягивая бумажку Джону, - и вы, скорее всего, ничего не найдете, но... уже столько народу точно так же пропали. Я не хотел бы, чтобы среди них оказался и Дэвид. Да и ваш сын тоже.

Он наверняка был другом этого Дэвида, подумал Джон, настолько, чтобы беспокоиться о его добром здравии, после того, как тот сутки не появлялся. И да, обстоятельства были не из самых удачных, особенно на фоне исчезновений и смертей людей по необъяснимым причинам. Но все равно этого было слишком мало.

- Вы слышали хоть что-то? Куда они могли пойти? Обсуждали свои планы?

- Нет, я мало что слышал. В первый раз это была не моя смена, обо всем я узнал больше от клиентов, - он виновато пожал плечами. - А вчера этот парень приходил ненадолго. Попросил поставить телефон на зарядку на час-другой, затем вернулся и уехал с Дэвидом. Больше я ничего не знаю.

- Ясно, - кивнул Джон. Бесполезно. Вряд ли из этого источника удастся выдернуть еще чего-то дельного. Если бы кто-то рядом сидел да слушал, может, было бы больше толку. Только вот большинству обитателей бара здесь на все плевать.

- Единственное, что могу сказать, так это то, что я видел рюкзак у Дэвида. Они могли отправиться в лес.

- Зачем им в лес? – Джон, скорее, хотел услышать версию бармена, потому что и так знал, зачем его сын с хозяином бара мог туда направиться. Знал, зачем Дин мог туда пойти, и это ему не нравилось.

- За Норманом, для него лес - второй дом. Он проводником был почти всю свою жизнь. Я не знаю, - бармен вздохнул и потер лоб. Он был очень разговорчив, учитывая, что Джон пришел как совершенно незнакомый человек и задавал подозрительные вопросы. - Их всех словно злой рок преследует. За несколько месяцев умерли почти все его приятели, с которыми они раньше охотиться ходили, Норман был последним.

Джон сразу же ухватился за эту зацепку: это была связь потенциальной жертвы с предыдущими, которой им так не хватало с самого начала. Чего-то общего между погибшими от зубов неведомого зверя. И Дин мог ухватиться именно за этот след. Что могло быть логичнее, чем сесть на тот же хвост, что и Дин.

Он подвинул квадратный листок бумаги обратно бармену.

- Не могли бы вы написать мне их имена? - На вопросительный и сомневающийся взгляд парня Джон добавил: - Норман мог отправиться домой к одному из них. Как и Дэвид с Дином.

Это хоть частично, но убедило бармена. Он согласно кивнул и написал имена на обратной стороне бумажки.

- Я завтра пойду к рейнджерам, - вдруг добавил бармен, - сегодня бы сходил, да только чтобы объявить человека пропавшим в заповеднике и начать искать, они ждут двое суток. Если они ушли в лес, - тот снова покачал головой, - то, скорее всего, уже будет поздно.

- Хорошо. Спасибо и на этом, - Джон не мог перестать поражаться заразительному пессимизму местных. А еще некомпетентности рейнджеров.

Теперь у него были имена, которые он собирался сравнить со списком в блокноте Дина. Дин переписал всех жертв с их адресами. Правда, шансов на то, что тот мог отправиться по любому из этих адресов, почти не было. Какое-то шестое чувство подсказывало Джону, что все же путь их лежал в лес. Но у него не было ни карты, ни даже примерного направления, откуда стоило начинать. Проще было найти иголку в стоге сена.

[Omela]

***


Глаза уже привыкли к темноте, и Дин старался идти быстрее. Это позволяло его телу сохранять хоть какое-то тепло, но при этом были и минусы, большие такие минусы в виде усталости, которая уже начинала подкашивать его колени, и головокружения, которое с момента выстрела в ногу, а потом еще и с дозой проклятого алкоголя, упрямо выдергивало землю из-под него. Наверняка это был один из побочных эффектов пойла, и то ли из-за него, то ли уже сам Дин потерялся, но он, кажется, ходил кругами.

Одежда почти полностью отсырела, дождь был не сильным, но лил, не прекращаясь, вот уже, наверное, пару часов. Часть падающей с неба воды останавливали мохнатые ветки елей, заполонивших этот и ближайшие склоны, а может быть, все склоны этого леса. Дину уже было все равно, и он не мог напрячь память настолько, чтобы вспомнить, какие деревья он видел по дороге сюда.

У него не было с собой фонаря, тот сгинул вместе со всей сумкой и Дэвидом, но долгое хождение в темноте позволило его глазам приспособиться настолько, что в синей мгле он видел четкие, словно вырезанные из бумаги, очертания деревьев и камней вокруг. Тишина была еще одним очень странным и неестественным фактором. Где-то там, в дали, он слышал уханье совы да пение птиц, продолжающуюся ночью жизнь, вот только все это было где-то там. А вокруг него все будто вымерло, окружив странным пузырем безмолвия на полсотни футов, не меньше. Он мог поклясться, что даже насекомых он не слышал с того момента, как пришел в сознание на поляне с поваленной сосной. По его личному опыту это могло означать только одно - присутствие очень близко к нему чего-то сверхъестественного. И это была бы хорошая новость, учитывая, что именно сверхъестественную тварь он пытался выследить, ведь тогда это обозначало бы их близкую встречу, но за столько времени ничего не менялось, и зверь не проявлял никакого желания явиться ему или попытаться им поужинать.

Где-то на третьем часу похода Дин устал дрожать и давно забил на то, чтобы держать нож перед собой в полной готовности. Он просто упрямо двигался вперед, обхватив себя руками и напрягая все органы чувств. Голова раскалывалась нещадно. То и дело он вытирал ладонью лицо от набегающей с волос влаги, и ему казалось, что его собственный лоб под ледяной ладонью оставался последним источником тепла в этом проклятом лесу.

- Покажись, скотина, ты же только и ждешь... - бормотал он сам себе под нос, почти уверенный, что пес точно его слышит. Ощущение взгляда на коже появилось какое-то время назад и больше не отпускало. От этого мурашки поднимали короткие волоски на теле дыбом, делая кожу болезненно чувствительной. Вся одежда теперь была сделана словно из наждачки. Мокрой ледяной наждачки.

Выбравшись на узкий каменистый хребет на кромке очередного склона, Дин оглянулся вокруг. Тьма внизу совсем немного отличалась от тьмы наверху над зубчатой каемкой верхушек деревьев. Косые треугольники гор почти расплывались на фоне неба, лишь на одном из них что-то неровное и не правильное с точки зрения геометрии прорезало густую синеву, венчаясь темно-красным немигающим огоньком, едва различимым в мутной дымке.

Смотровая башня.

Мысль всплыла сама собой, воспоминание еще не законченного, но бесконечного дня, где приветливый и заботливый Дэвид рассказывал ему о вершинах гор и вышках на них. Вышках на пиках Айрон и Пайлот Ноб, там же, где и были поставлены новые ретрансляторы широкого радиуса.

Черт возьми, сотовая связь. Если только это одна из этих вершин, и он не ушел в противоположную сторону. Если он правильно помнил, то пик Айрон был ближе к ним, когда они искали Нормана, и он, действительно, побродив кругами, мог к нему вернуться. И Дэвид мог к нему прийти, потому что Дэвид хотел жить.

Хотя после битвы с белым псом и откровением Дин начал сомневаться, что Бетчер все еще в своем уме. В любом случае, это был хоть какой-то ориентир, куда можно было двигаться. Нужно было поискать следы вокруг, которые могли бы подтвердить его предположение. Жаль, не видно было ни черта, и слух подводил, дразня этой дурацкой тишиной, что все время казалось, будто уши заложило.

- Ладно, хорошо, - прошептал еле слышно сам себе Дин, - тебе лучше оказаться где-то там.

Он уже не был уверен, кому он это сказал: псу или блудному бармену.

Все еще глядя на верхушку далекой горы с красным маячком, Дин с новой надеждой решился продолжать свой отчаянный путь. Деваться ему все равно было некуда. Он отпустил высокий острый камень, за который держался все это время, и сделал шаг в сторону спуска, ведущего в подножию склона. Главное, чтобы была цель, которая поможет ему сконцентри...

Что-то скользкое мерзко чавкнуло под его ботинком, и левая нога соскочила с камня, внезапно перебрасывая вес на правую ногу. Дин взмахнул руками, пытаясь вернуть равновесие, и у него почти получилось, только вот правое колено внезапно подогнулось, и земля предательски накренилась. Падая, Дин понял, что перед ним нет ни ровной почвы, ни даже более-менее пологого склона: только провал пустоты.

[Omela]

В мгновение поняв, что вот так по-глупому он сорвался с обрыва в темноте, он успел лишь резко вдохнуть воздух и напрячься в ожидании удара о землю. Секунда невесомости и, прежде чем он успел сгруппироваться, что-то очень больно толкнуло его в бок, будто он задел камни по касательной, потом его зацепило еще раз и, наконец, со всего размаху врезалось в его тело полностью. Мозг истошно завопил, что это не смертельный удар, что он не разбился всмятку о дно ущелья или камни, а приземлился на заросший крутой склон, судя по шороху и треску, с которым он сполз небольшое расстояние до первой серьезной преграды ногами вперед. Преграда эта, жесткая, как очередной кусок скалы, затормозила его, перевернула и пустила лететь дальше кубарем. Это окончательно выбило из Дина оставшийся воздух и членораздельные мысли. Все, кроме паники, которая тоже едва держалась от мельтешения вокруг твердой земли, выламываемых веток, грязи, камней и всего того, что сорвалось со склона вместе с ним. Верх с низом дружно сговорились и перемешались в один тугой комок, пока вдруг не остановились.

Дин замер, лежа полубоком и пытаясь вдохнуть, его словно через мясорубку только что пропустили, и он чудом остался жив. Склон, видать, оказался все же не таким крутым. Под спиной чувствовался камень, и земля больше не двигалась, только мусор все еще падал на него сверху, накрывая рваным слоем.

Господи, уцелел... надо же было так. Он судорожно вздохнул и попытался перекатиться на спину с сильно отбитого правого бока. И тут же понял свою ошибку, когда под спиной вдруг оказалась снова пустота. Это был не конец... это был не конец!

В этот раз он не смог сдержать крик, когда провалился спиной вперед в пустоту и неизвестность, так глупо повернувшись. Вот теперь ему точно...

И тут он грохнулся спиной на твердую поверхность, так, словно она находилась на расстоянии не более пяти-шести футов от края "обрыва". Шокированный нежданным ударом, он парализовано замер, легкие свело, спина, ноги, руки... да все взвыло от боли, а в голове громким звоном взорвался салют разноцветными искрами.

Прошло, наверное, больше минуты, прежде чем спазм, скукоживший его легкие от удара, слегка отпустил, и он хрипло и длинно вдохнул, открывая глаза. Быстро заморгал, сбрасывая с ресниц предательскую влагу, скопившуюся под веками. Выдохнул и попытался сдвинуться, собраться вместе и сжаться в тугой комок. Возле правой руки что-то громко чиркнуло по камню в ночной тишине, и Дин понял, что все свое провальное падение умудрился удерживать нож крепко зажатым в кулаке. Как не воткнул в самого себя, оставалось секретом, и ответа на него ему не хотелось искать. Но отчего-то это так ужасно его рассмешило, что вместо того, чтобы начать дышать, он начал беззвучно подергиваться от безумного веселья. Спустя мгновение и звук появился вместе с воздухом, оглашая безлюдные окрестности негромким, но почти истеричным смехом.

Должно быть, это был уже шок, но Дин очень долго не мог остановиться. Так и лежал где-то там внизу и смеялся, пока воздух снова не кончился, а мышцы живота не разболелись с новой силой. Где-то на периферии сознания маячила мысль, что боль чувствуется уж не так остро, что дрожь исчезла сама собой, и ему уже практически плевать, что он чувствует. Как появилась эта мысль, так он ее и прогнал. Собрав последние силы, все же утихомирился и свернулся калачиком, перекатившись на бок. От этого он не упал еще раз, и захотелось снова заржать в голос.

Ну и вляпался же он...

Долго лежа щекой на земле и обняв себя руками, Дин искоса поглядывал на свои ободранные колени. Даже ночью было видно, где более темные пятна выделялись на фоне грязной джинсовой ткани. Под боком, в его правом кармане, что-то больно упиралось прямо между ребер, задравшаяся сзади куртка и рубашка открывали часть спины холодному сырому ветру. Хоть дождь кончился, подумал он.

Когда сердце и дыхание немного успокоились и теперь все стало больше походить на отток адреналина, Дин завозился, пытаясь привстать. Валяться здесь - верная смерть, а это пока в его планы не входило, как заманчиво бы и ни звучало. Переложив нож в левую руку, но не желая его теперь отпускать насовсем, будто это был самый счастливый талисман на свете, Дин слегка повернулся и вытащил это нечто, что давило снизу. Не сразу разглядев, что это, он ощупал пальцами, как мог, странный немного плоский, но бугристый предмет.

От осознания, что это такое, он чуть не сел, сил только не хватило вот так, с разбегу. Это была чертова химическая грелка из армейского сухпайка. Дин сжал ее в кулаке и прислонил ко лбу.

Кто бы там наверху ни сидел и ни отвечал за его непрекращающиеся неудачи, за этот подарок он был ему благодарен. Он теперь, может быть, даже не сдохнет...

Так, стоп, смеяться он больше не будет, как бы ни хотелось. Он все еще был на охоте, и кто знает, может, пес уже подбирался к нему в эту самую секунду.

Дин взял себя в руки и приподнялся с земли, упираясь одной рукой. Перед собой он мог разглядеть кусок скалы, торчащий, как балкон из склона, редкие кусты вокруг него, темный провал под ним. Странной формы огромный камень образовывал небольшой альков, окруженный с трех сторон надежными стенами. Убежище. На часок-другой, пока он совсем немного не отдохнет. Переведет дух, чтобы набраться сил.

Не поднимаясь на ноги, Дин практически на четвереньках подполз ближе и понял, что вполне может туда втиснуться. Может, даже какой-то зверь когда-то использовал этот альков как нору или берлогу, все его дно было засыпано толстым слоем сухих длинных иголок и листьев. Когда Дин вползал в него, под руками шелестел толстый слой природной подстилки. Он сгреб все, до чего дотянулся, в кучу и распределил как можно ближе к стене. Затем залез туда, повернулся спиной к безопасному барьеру и подтянул ноги как можно ближе к себе.

Отличная вышла засада. Кусты с правой стороны торчали так, что почти скрывали его. Не стоило задумываться о том, что демоническому псу это не будет помехой, потому что тот чуял жертв своим особым чутьем. Но так он не подкрадется к Дину со спины. Как и ветер с холодом.

Простреленная нога ныла и не сгибалась так же хорошо, как здоровая, чтобы можно было подтянуть ее к груди и сжаться в тугой комок для сохранения тепла, поэтому она осталась слегка вытянутой перед ним. Но так лучше, чем никак. Дин собрал руки на груди, обняв небольшой прямоугольник соляной грелки, помял ее несколько раз в разные стороны, чтобы активировать химический катализатор, и через мгновение она начала твердеть, кристаллизуясь. Равномерное тепло разлилось по рукам и груди, и Дин едва не застонал от облегчения. Сложно было вспомнить что-то еще более приятное в этот момент, но расслабляться тоже было бы крайне неразумным. Он спрятал грелку за пазуху, оставив между ней и телом только слой футболки, чтобы не обжигала, и свернулся вокруг нее еще плотнее, оставив только руку с ножом достаточно свободной, чтобы при необходимости быстро пустить его в ход.

Пол был жесткий, камень за спиной холодный, а ночь впереди почти бесконечной.

[la_Distance]

ой
ура!

[Omela]

la_Distance, таки да. Внезапно. Где-то родился отряд ОМОНа в полной экипировке.

[galiandra]

Omela, бедный Дин. Еще и кубарем. Ну все же Джон отличный охотник. Как же все сложится? 19 глава обязательно должна быть как можно быстрее

[Omela]

galiandra, стараюсь, как могу!

[galiandra]

Omela,

[Tanhay]

Угораздило же дина еще и со скалы сорваться! Вот и знаю, что все не смертельно, а все равно , страшно и тоскливо, каждое слово пропитано одиночеством.
Хоть бы Джон уже отправился на поиски, ему я не завидую, просто ужасно быть в такой ситуации.
И мне так не хватает здесь Сэма. Они с Дином отвечали друг за друга, спасали, искали,( почти всегда, Сэм временами сачковал).
Я так хочу что бы Дину уже пришли на помощь. А Дэвид похоже действительно рехнулся.
Спасибо, интересно, и поздравляю с успешной борьбой со злым зверем неписцом)))

[Omela]

Tanhay,

Угораздило же дина еще и со скалы сорваться! Вот и знаю, что все не смертельно, а все равно , страшно и тоскливо, каждое слово пропитано одиночеством.

Я вообще как отъявленный садист Дина замучаю в конец, прежде чем отстану

Хоть бы Джон уже отправился на поиски, ему я не завидую, просто ужасно быть в такой ситуации.

А вот ему искать будет ох как нелегко, это огромный заповедник в горах. Иголку в стоге сена проще найти.

Спасибо, интересно, и поздравляю с успешной борьбой со злым зверем неписцом)))

Спасибо, что даждалась и все еще читаешь! Неписец : Я - 1:1

[Omela]

Глава 19

***

Иногда казалось, что темнота была его другом. Она столько раз выручала его и прятала, сохраняла его как под толстым одеялом от нерациональных страхов, рожденных сумасшедшей жизнью, полной кошмаров. А иногда он вспоминал, что целью всей его жизни была борьба с этой самой тьмой, с живущими в ней существами, с тенями и монстрами, с изнаночной стороной света. А где именно он пересекал эту границу, он уже не помнил, не ощущал так же, как не чувствуешь сильно разогретую на солнце воду, когда ныряешь. Главное, чтобы не слишком высоко... не разбиться бы о поверхность, когда в следующий раз решишь нырнуть.
Сейчас темнота его почти пугала. Не потому, что в ней находился он сам, а потому, что она проглотила его первенца. Слопала его где-то там, между тенями вершин и щетками столетних елей.

Охотник в нем продолжал работать, распутывать дело, сверять записи Дина на листочках блокнота с отметками, которые сделал он сам. Охотник думал о том, как рассчитать время, как достать информацию, где искать следы. А с наступлением настоящей ночи он включился в режим полной готовности к действиям. Как рефлекс собаки Павлова: лампочка погашена - твой выход, Джон Винчестер.

Только вот редко выползающая на свет, иссушенная и тихая его половина, которая была отцом, не давала сосредоточиться. Перемалывала и путала мысли в голове, отвлекала то неуместными воспоминаниями, то выжженными на подсознании словами, сказанными когда-то.

Он нервничал, терялся из-за этого и медленно сходил с ума под весом этой вдруг тяжелой, как поднятый со дна утопленник, своей половины. Половина эта грозила постоянно чем-то, махала кулаками в воздухе, кидая обвинения. Не досмотрел, не рассчитал, не предугадал, не продумал, не поехал в нужную сторону. Столько "не" вываливала на него, что дышать становилось трудно. Будто этих "не" ему за всю жизнь было мало. За всю жизнь его сыновей, которая была от донышка до самой верхушки заполнена "не".

Джон устал мысленно давать себе пощечины, это уже перестало помогать. Все, что ему удалось раскопать за прошедшую половину ночи, уместилось на половине листка. Он сидел за рулем своего пикапа с заглушенным мотором, по одну сторону дороги от него шумно качался на ветру мокрый лес, едва видный в слабом свете от машины. Длинные лапы елей поднимались и опускали, словно разводили беспомощно руками или пожимали плечами.

Тоже ни черта они не знали, как и Джон. Заповедник вокруг него казался почти бесконечным, особенно ночью. Черная дыра, куда засосало столько невинных душ и одного сына.

Верхняя часть страницы блокнота была исписана Дином, нижняя – Джоном. Он все старался прочесть написанное, но глаза видели только разницу почерков, руку, эти слова написавшую. Свою и его. О чем же он думал?

Он окончательно превращался в тряпку, нервы начинали звенеть, как перетянутые струны, и казалось, скоро начнут рваться одна за другой.

Дин нашел связь между жертвами. Дин нашел человека, Нормана, который знал нескольких из них. Этот человек пропал. Это была ниточка, по которой он должен был вытянуть целый клубок, только вот она не вытягивалась.

Он еще раз перетряхнул бумаги, которые собрал в доме у этого старика. Спасибо бармену за адрес. Письма и счета, счета и письма от банков о долгах. Нельзя было начать поиски, не имея никакой точки отсчета, а этой точкой мог быть только этот загадочный пропавший старик. Не просто же так Дин отправился его искать куда-то с незнакомым гражданским. Старик был ключом, и поэтому Джон распечатывал конверты и искал глазами нечто, что сдвинет его с мертвой точки. Одной из неровно сложенных бумаг оказалась страница из завещания, на которой Джон остановил свой взгляд, и даже не потому, что ему вид документа показался неуместным, а потому, что мелькнула знакомая фамилия волеизъявителя. Бетчер. Так ведь звали хозяина бара, с которым ушел его сын?

Он по диагонали прочел текст, из него выходило, что некий Бетчер оставил своему сыну Дэвиду деньги на счетах, дом в Элк-Сити, какую-то машину и наверняка ворох долгов. Последним абзацем некому Норману Уилсону было оставлено право собственности на дом и небольшой участок. Джон прищурился: этот адрес отличался от места проживания того самого Нормана у дома, которого он сейчас торчал. В том, что это один и тот же человек, сомнений уже не было. Только адреса у этого дома не было, одни лишь координаты, что могло говорить только об одном: находился он совсем не в городе. Ему срочно нужна была карта, потому что перед ним вдруг отчетливо замаячила так ему необходимая точка отсчета.

[Omela]

***


Далекий, но жуткий и переливистый крик вдруг заполнил уши, как холодная вода, и Дин дернулся. Вздрогнул и распахнул глаза, тут же осознав, что он или спал или потерял сознание, но ни то ни другое не показалось ему хорошей идеей. Вокруг все еще было темно, и он огляделся, широко раскрыв глаз, будто от этого вдруг стало бы лучше видно. Сердце стучало в груди, словно он проснулся от кошмара, который тут же забыл. Под левой рукой, прижатой к животу, мешалось что-то твердое. Он быстро глянул вниз и вспомнил про грелку из сухпайка, она уже остыла и теперь прижималась к его телу бесполезным камнем. Сколько же он проспал...

Додумать мысль он не успел, потому что новый крик отразился от скал за его спиной и понесся путаться в чаще заикающимся эхом.

Дин пошевелился, проверяя затекшие ноги и руки, позвоночник, который, кажется, принял форму каменного мешка, куда он заполз, как раненое животное. Все вроде бы шевелилось, но с трудом. Шумно выдыхая через нос, он выкатился из алькова и, цепляясь за камень сбоку, поднялся на ноги и попытался сориентироваться.
Крик раздался снова, но уже где-то дальше. Заливистый и истошный, будто кого-то рвали на части. И голос отчего-то казался до боли знакомым.

Забыв о боли и затекших мышцах, Дин тут же соскочил с уступа и, спотыкаясь, начал спускаться с небольшого склона, расстилавшегося перед ним в полумраке. Когда глаза немного привыкли, стали видны неровные очертания скалистых обломков, заросшего редкими пучками травы склона, деревьев и кустов внизу.
Все еще слыша этот крик в своей голове, он почти бегом ворвался в лес, даже не отметив того момента, когда его чувство самосохранения отключилось вместе с мозгом, и вместо них на полную мощность врубились его охотничьи инстинкты и отработанные до автоматизма рефлексы. Человек в беде. Это все, что ему было нужно, чтобы забыть обо всем, включая и себя. У него был нож и знания, как убивать, натренированные купаться в крови руки, а где-то там смерть поджидала невинного человека.

Дин не задумывался о том, чей голос он слышал, хоть и отметил в глубоких слоях сознания, что знает его. Врываясь в темный лес, он уже был готов ко всему, и одновременно желал нового крика, чтобы сориентироваться, и боялся его услышать, потому что тот мог означать, что он уже опоздал.

Хоть какой-нибудь звук, шелест, шорох, треск ломаемых веток, скрежет когтей или рык.

- Эй! - крикнул он, на мгновение остановившись у большого дерева. Пусть он таким образом выманит опасность на себя, но так ему не придется искать несчастную жертву.

Крик раздался снова. И близко, и далеко, и даже будто бы окружая его со всех сторон. То ли это эхо шутило, то ли он с ума сходил. Измученный болью, полный страдания крик.

- Где вы? - Дин оглянулся вокруг, поворачиваясь на месте. Ногу неприятно тянуло пульсирующей болью. Плевать. - Эй!

Его собственный голос унесся куда-то в темноту. Тяжелое дыхание раздавалось теперь в абсолютной тишине. Снова этот глухой пузырь, который преследовал его последние часы путешествия. Это могло означать только одни плохие новости, пес был где-то рядом, и кричала, скорее всего, его новая жертва. Или старая. Неспроста же ему показалось, что голос так знаком, только вот чей...

В этот раз крик раздался совсем близко, и Дин едва не отшатнулся, с ужасом понимая, что это не просто безымянный голос, это до леденящего ужаса знакомый низкий хриплый баритон отца. И слышался он едва ли не за ближайшими деревьями, рядком торчащими впереди, как стражники перед воротами.

- Отец! - он бездумно бросился в ту сторону. Этого голоса было достаточно, чтобы он хоть в пасть псу кинулся. - Папа!

За гребаными деревьями его встретила пустота и тишина, низкие ветки ели только больно хлестнули его по лицу, будто пытаясь привести в чувство. Дин стоял и бешено озирался вокруг. Он слышал, он точно слышал голос так близко, что уши закладывало, сердце выворачивалось в груди от боли, звучащей в этом крике. Это же не мог быть он. Или мог? Отправился на его поиски, решил поохотиться в одиночку, не сообщив Дину?

- Пап! - еще раз громко крикнул он, не находя ничего другого.

В ответ раздался более тихий голос: почти уже не крик, а скорее, громкий болезненный стон, и снова откуда-то из глубины леса прямо перед ним. От узнавания в животе все сжалось.

- Папа?! - прокричал он уже на бегу. Ноги ощущались словно ватные и двигались только от усилия воли. То, что он слышал в голосе отца, подгоняло его сильнее, чем любая существующая на этой планете мотивация. Боль и страдание, агония угасающей жизни. - Нет, нет, нет... - бормотал он, сбивая дыхание.

Глаза искали и не находили источник стона, который, даже затихнув, все еще отзывался где-то за ребрами Дина. Тени в темноте перемещались сами собой, создавали иллюзии и обманывали, притворяясь то фигурой, лежащей на земле, то сгорбленным у дерева человеком... отцом. Но так же исчезали при приближении, как и любой плод фантазии, рожденный страхом темноты.

Дин был на сто процентов уверен, что достиг того места, откуда слышал стон, но там снова никого не было. Только небольшой просвет между толстыми стволами старых елей. Он издал отчаянный стон, хватаясь за голову.

- Где ты? Папа? - его голос терялся между деревьями. Дыхание, которое уже выходило со стонами, жгло легкие изнутри.

С угасающими силами на дрожащих ногах он направился от одного дерева к другому, прислоняясь и опираясь на ствол то рукой, то плечом. Искал глазами и вслушивался в замерший воздух вокруг, а в голове заевшей пластинкой застряла непонятная и не помогающая ни капли молитва о том, чтобы все было хорошо. Господи, дай его найти, пусть он будет жив.

Только вот в Бога он не верил, и, наверное, поэтому тот не отвечал на его молитвы.
Споткнувшись возле очередного дерева, Дин упал на одно колено, отчаянно хватаясь за шершавую кору. Пальцы скользили по размокшему и плохо цеплялись. Перед глазами уже начинали ползти пятна в довесок к теневым миражам.

Тихий стон раздался совсем рядом, оборвался, словно чтобы сдержать боль, и выдохнул имя: "Дин". Едва слышно, с трудом и борьбой за последние капельки сил.

- Нет, нет, нет, нет... - Дин чуть ли не на коленях обогнул дерево, почти уверенный, что слышит отца с другой стороны. Вот он, рукой подать, все еще дышит, все еще жив.

На той стороне оказались лишь растянутые по мшистой земле длинные корни, камни, мелкая поросль и ни души. Отца не было.

- Папа! - закричал изо всех сил Дин, едва не падая на землю. - Папа!