Иное
Всего минуту назад он стоял как изваяние посреди библиотеки, а вот его и след простыл. Почти бесшумно, не взглянув на оставшегося на том же самом месте Сэма, вообще не сделав ни одного лишнего телодвижения, кроме необходимых, чтобы двигаться вперед. Как механический человек, у которого сгибаются и разгибаются руки с ногами, крутятся шестеренки внутри, и изо рта выходят автоматические ответы только в том случае, если нажать нужную кнопку. А если нажать другую, то звук пропадает насовсем. Режим молчания.
Так и исчез. Без лишних спецэффектов в виде хлопанья дверями.
Мама дверью хлопнула. Да так, что куски разбившихся сердец почти слышимо посыпались на холодный бетонный пол. Она не хотела, конечно же, произвести подобный эффект, просто дверь была тяжелая и старая, надежная и проверенная, защищающая от невзгод. Просто она так закрывалась... за теми, кто уходил.
Дину не было нужды закрывать за собой двери, ему не нужны были физические барьеры из дерева или железа, чтобы запереться и скрыться. Забаррикадироваться так, что ни ломом, ни топором пробиться внутрь этой цитадели не было возможно. И он заперся прямо на глазах у Сэма, который едва успел перевести взгляд от поднимающейся по лестнице Мэри. Выстроил три слоя непробиваемых стен, закрыл двери и задраил люки, начиная глубокое погружение. В себя.
Сэм почти без надежды на ответ едва слышно окликнул его, но Дин не остановился, не вздрогнул даже на его ослабший разбитый голос.
Отчего-то Сэм почувствовал себя виноватым, оставшись один. Может быть это из-за того, что ему было так же больно, как и Дину, и сейчас меньше всего хотелось оставаться в одиночестве. А может, потому что понимал поступок мамы намного больше, чем брат. Но прямо сейчас в его голове это понимание вдруг стало казаться предательством. Словно он знал о неминуемом и не предупредил Дина, позволил ему радоваться коротким мгновениям с Мэри, маленькому счастью в простых вещах. Фальшивому, как оказалось, но счастью. Это все исковерканное сознание Винчестеров, говорил он сам себе, но и сам же мало верил.
Мэри не могла быть в порядке, как бы им обоим этого не хотелось. Не бывает так в жизни. Но отчего-то только после произнесенных ей самой слов о том, что она скорбит по потерянным мужу и сыновьям, для Сэма это стало реальностью. Болезненной реальностью.
И для Дина тоже. Сэм видел это в его глазах, как в замедленной съемке. Как что-то рушится, едва успев построиться, возвестись из обгорелых руин.
Сэм глубоко вдохнул, запустив пальцы обеих рук в волосы. Из коридора со стороны кухни послышался знакомый звон, и он больше не смог устоять на месте.
Дина он нашел именно так, как и ожидал, перед кухонной стойкой спиной к дверям. Возле одной его руки, сжимающей до белых костяшек край стола, стоял пустой стакан, возле второй - початая давным-давно бутылка дешевого виски. Крышка аккуратно лежала рядом, не улетев в стену в порыве гнева, а это было еще хуже. Значило, что даже гнев был заперт внутри вместе с разочарованием, обидой и болью потери.
Сэм остановился в дверях, зная, что Дин его слышит, он не хотел вторгаться в его личное пространство, которое в такие минуты могло вырастать до десятков футов, а то и миль. Брат стоял неподвижно и ждал реакции Сэма. Хотя сам Сэм сомневался, что любая его реакция не привела бы к одному и тому же итогу. Дин сейчас был как заряженная боеголовка, которая рванет при первом же неосторожном движении. Но стакан оставался пуст и бутылка стояла чуть поодаль, будто в последний момент он передумал и решил не прибегать к привычному средству. Проверенному и эффективному обезболивающему.
- Дин... - начал было Сэм, но Дин при первом же звуке своего имени оторвался от стола и, резко развернувшись, вышел из кухни через вторую дверь. Сэм в два шага оказался в том дверном проеме, не в силах прикусить себе язык, - ты куда?
Дин, отошедший уже довольно далеко, вдруг застыл, как вкопанный. Не оборачиваясь, ответил:
- За молоком, - абсолютно неживым голосом робота.
Сэм едва не закрыл глаза от кольнувшей боли, это бегство. Из бункера, от него, от Мэри, ото всего. Куда и насколько, скорее всего, не знал даже Дин.
- Ты же не пьешь молоко... - выдавил он абсолютно жалкий ответ, скрывая за бессмысленными словами просьбу одуматься.
- Зато ты пьешь...
Ответил Дин и ушел, так и не взглянув Сэму в глаза. И в словах этих Сэм слышал крик о том, что его желания, его нужды и мечты - это ничто. Ничто, пока его любимые желают иного.